Валерий Гришковец - Одиночество в хаосе мегаполиса

Самое интересное то, что в Малом зале в это время собрались издатели, авторы и почитатели журнала «Кольцо А» — недавние непримиримые враги (да и теперь не друзья) вышеупомянутых писателей, и галдели о своем, о том же, о чем галдят-долдонят не первый год, с тех самых «славных» времен перестройки. Теперь же, сталкиваясь в фойе, в туалете, в буфете, вроде не замечают друг друга, иногда здо­роваются, перекидываются одной-двумя фразами и расходятся — тихо-мирно.

Смотреть на это, наблюдать это весьма забавно. Шишкин тут дал волю сво­ему остроумию, почехвостил и тех, и этих. И, надо сказать, был абсолютно прав. У меня же на всех на них давно желчь перекипела. Иной раз и вовсе внимания не обращаю. По крайней мере, стараюсь не обращать, ибо, как только задумаешься, не смешно вовсе становится. Но горько. Очень горько.

1 марта. Первый день весны — с новой страницы. Ясно, солнечно, легкий морозец. Легкий снежок.

Во всем — весна.

На «Беговую» ко мне в гости приехал Анатоль Дебиш. Накануне он несколь­ко раз звонил. Все такой же, Москва сбила с него спесь, но встретившись, выпив пивка и маленько закусив, расслабился. Читал стихи. Просил, чтобы я почитал. Не люблю я этого, устал. Давным-давно устал от стихов. Особенно так — на ходу. Поэзия — святое. И сорить стихами — грех. Слава Богу, я это понял давно, при­чем, самостоятельно. И очень устаю, когда мне читают стихи. А делают это обычно навязчиво, без твоего согласия. Притом, валом валят рифмованные откровения, думая, что и тебе это интересно, дорого, близко. Получается же как раз наоборот.

И все-таки приходу Дебиша я обрадовался. Поговорили, в основном — хоро­шо. Откровенно — точно. Толе нелегко. А кому легко? Да еще — на чужбине. Но что бы ни говорил он о Москве — она ему нравится. Отсюда и обозленность, и вроде бы неприятие. Жалко, что не получилось пристроить его стихи в Антоло­гию. Но тут моей вины нет, слишком поздно он объявился, чтобы можно было что-то поменять. Об этом говорил мне и Кожедуб.

Анатолию я подкинул идею насчет поступления на ВЛК. Он за нее сразу же ухватился. Наверно, я могу помочь Толе с поступлением на курсы, но и боюсь, как бы он окончательно не «завіхнуўся» в Первопрестольной. Посмотрим. Надо посоветоваться — с Кожедубом, с Кошелем.

2 марта. Ясно, солнечно, к вечеру облачно. Весна, ранняя весна — морозно, но на солнце снег тает, с крыш каплет.

По телеканалу «Культура» передача о Майе Кристалинской. Как женщина она вроде некрасива, но какой голос, какое пение, именно пение, а не исполнение. Слушаешь, смотришь и ловишь себя на мысли: чудо, настоящее чудо песни, и сама певица приятней, желанней, родней всех сегодняшних Пугачевых, Аллегровых и прочих. Майя Кристалинская, в отличие от всей этой барышной шушеры, всегда пела сердцем, душой, она понимала, она чувствовала не только музыку, но и стихи — важнейшее составное песни. Майя Кристалинская — это действитель­но звезда, звезда незакатная. Для меня — вне сомнения.

5 марта. В «ЛГ» — «Лад», в «Ладе» — стихи и переводы Кошеля, стихи Тур­биной, очерк Кожедуба «Песняр» (о Мулявине и «Песнярах»), эссе Рублевской о Максиме Горецком. Выпуск ждал с нетерпением, читаю с интересом и удовольствием. Хотя нового для меня ничего и нет. Вот что значит свое!.. И заявляй (хотя не заявлял никогда), и говори, и думай, что ты — русский.

А может, это всего-навсего местечковость?..

8 марта. Тепло, солнечно, тихо. 0 — +2 градуса. На дежурстве.

Вчера был на заседании «Клуба рассказчика». Обсуждалась книга Алексан­дра Яковлева «Осенняя женщина» — это широко, а конкретно — шел разговор о трех рассказах, вошедших в эту книгу. Их-то я и читал, о них и говорил в своем выступлении. Говорил я, может быть, и много, но об одном — об ответственно­сти автора за слово, об умении пользоваться словом. А им-то Александр Яковлев, человек яркого таланта и, по-моему, хороший писатель и человек, как раз и не всегда умеет правильно распорядиться. И это весьма досадно, когда в коротком, а Яковлев в основном пишет короткие рассказы, в две-три странички, нет-нет да и встречаешь какой-то ляп. Так слово «матушка» у него идет в смысле «мать», а это неверно, есть и другие подобные ляпы.

Говорил я не зло, и, думаю, Яковлев и все присутствовавшие на вечере меня поняли. А вообще в «Клубе» собрались люди интересные, а многие мне даже и приятственные: А. Варакин, Ф. Черепанов, И. Русанов. Впервые увидел здесь вживе, хотя давно знаю, П. Басинского, В. Пеленягрэ, Л. Абаеву.

Заседание «Клуба» прошло живо, в атмосфере дружелюбия, понимания. Это то­же сыграло свою роль. Был и банкет — довольно приличный стол в нижнем буфете.