Валерий Гришковец - Одиночество в хаосе мегаполиса

Был и традиционный у них банкет. В меру сытный, в меру пьяный, но зато без биения по столу и груди, аккуратное, добросердечное застолье. Уже на шапочный разбор подошла Ирина Ракша. Давно слышал о ней, читал, а вот увидел впервые. Впечатление — самое приятное.

20 февраля. Подготовил врез для подборки Папеки в «ЛГ». Получилось маленькое эссе. Жаль, если сильно сократят. Но главное — пошли бы стихи.

Не удержался, поехал вечером в ЦДЛ на вручение премий им. Суворова. Заправлял всем этим делом Владимир Силкин, в прошлом полковник, а в насто­ящем — активный стихотворец и литературный деятель, организатор. Ну, а было все — как всегда. На этой мысли нет-нет да и ловил себя. Может, потому, что я все-таки на чужом пиру. Но выходит так: одни ревут: «Россия! Долг! Честь!» Другие: «Демократия! Свобода личности!» и прочее. А по сути происходит одно и то же — кто умеет выбить деньги у властей предержащих, тот и командует своим парадом: вручает всевозможные премии и звания людям нужным, друзьям-приятелям. Есть еще в каждой когорте имена знаковые и тусовочные. Вот и тусуют одни одну колоду, другие — другую.

Сегодня бал был у русаков. Премии получили писатель Проханов, актриса Голубкина, художник Просекин, композитор Бирюков (пишет песни на стихи Силкина), космонавт Стрекалов (земляк Силкина), писатель Вл. Гусев (тут тоже у Силкина свой интерес, как, впрочем, и у всех вышепоименованных). Пели опять же Хлебникова, Ветрова (обе, оказывается, члены СП как поэтессы), Мар­шал, Шумский, Головин, Суворова. Надо бы, конечно, меньше задумываться над всем над этим, сиди смотри, слушай, радуйся, — так, наверно, всегда было и так, скорее всего, будет и впредь. Но все же, но все же, но все же.

22 февраля. По ТВ одновременно на двух каналах в разных передачах — Виктор Мережко. Такое нередко нынче — одни и те же физиономии в одно и то же время на телеэкране в разных передачах. Незаменимые! Неповторимые! Единственные!

Не однажды наблюдал его в храме Благовещения во время моего там живания-сторожевания. Изысканно одетый, подкатывал на такой же иномарке (жил рядом), заходил в храм, покупал свечи и, натянувшись в струнку, закинув интеллигентско-модно-небритое лицо, молился — чинно, усердно. Так же клал поклон и выходил из храма. Ни на кого не глядя, никого не видя.

Ни разу не видел, чтобы он исповедовался, причащался.

Тогда я не смотрел телевизор, теперь же иной раз до одурения. И вот это благостно-умильное лицо-личико постоянно наблюдаю на телеэкране. Оно гримасничает, хихикает, мудрствует, оно мелькает среди таких же, уже изрядно надоевших физиономий, оно тонет во лжи и фальши голубого экрана, его не слушаешь. И не веришь, даже при большом желании ему поверить. Совсем как тогда в храме.

***

В журнале «Наш современник» № 12 за 2002 год поэма Ю. Кузнецова «Сошествие в ад». Читал сперва натужно, а потом вчитался, втянулся. Перечитал и представил Юрия Поликарповича монументально-бронзового, тяжело подни­мающегося, выходящего — уже памятником — из ада.

Многая лета, Юрий Поликарпович! Не спеши стать памятником, застыть в бронзе — живи, пиши.

И еще подумалось: трезвость не в меру так же вредна поэтам, как и пьянство без меры.

И вспомнилось: в середине октября я заехал в «НС» получить гонорар. Но мне не начислили: я иностранец. Ю. К. достал 500 рублей — держи! Я отказался. «Держи, держи, у меня есть, а тебе надо похмелиться». — «Я не пью». — «Все равно бери — это жест поэта!» — «Ну, раз жест поэта.» И я взял — сидел на мели.

24 февраля. В журнале «Наш современник» читаю дневники художника Юрия Ракши. Ему, оказывается, только исполнилось бы 65. Умер он — даже не верится — 22 года назад. Какая счастливая и трагичная судьба!.. И сколько их было, трагичных и талантливых на Руси великой.

Самое удивительное, что всего-то пять дней тому познакомился с его женой, столь же талантливой и прекрасной. Правда, Господь ей отмерил намного поболе лет жизни. Но почему не им двоим?..

25 февраля. Полночь. -2 градуса. Сыро, но не холодно. Москва-река в Нага­тино уже свободна ото льда. Вчера еще его было полно, правда, он был колотый, но стоял по всему руслу.

Встречался с Синадским. Ходили с ним в ветеранскую организацию насчет работы и жилья для меня. Что из этого получится, сказать трудно, но предложе­ние председателя Петровича принял.

Оттуда двинул в ЦДЛ. Там встретил Шишкина, спустились в буфет, а потом поднялись в Большой зал. Там уже вовсю гремел вечер памяти, посвященный 75-летию Петра Проскурина. Как раз у микрофона стоял Валентин Сорокин, мой куратор по ВЛК. Он вел вечер вместе с моим другим благодетелем, первым секретарем исполкома МСПС Арсением Ларионовым. В президиуме все генера­лы, при погонах и без оных: от литературы и искусства. Пуще других надрывался артист Евгений Матвеев. Вроде и не молод, а глотка луженая: мы с Шишкиным вышли в фойе — мест не было, — но и там хоть уши затыкай. И все одно и то же: «Россия! Верный сын! Благодарный народ!». Кто его знает, — благодарный ли? До него как раз об этом говорили Ю. Бондарев, Вл. Гусев, главный редактор «Правды» А. Ильин, писатель и Герой Советского Союза В. Карпов.