Людмила Рублевская - Контрабандист, шпион, романист

Контраст по обе стороны межи становился все более впечатляющим:

«Тут у буфеце абед, апельсiны, шакалад. Там — каляровая гарбата з содай, салодкая вада. Тут — парфума, шоўк, панчохi на жаночых ножках. Там — смурод ад брудных, палатаных кажухоў, лапцi цi «апоркi» на нагах».

Разумеется, из–за такой разницы контрабанда процветала. Одним из ее центров на западе стал Раков — сегодня маленькое местечко за 30 километров от Минска. А тогда, в 1920–е, там действовали казино и публичные дома, гостиницы и многочисленные магазины, можно было приобрести все, от парижских духов и шляпок до отрезов китайского шелка.

Контрабанда стала для Песецкого и призванием, и прикрытием, поскольку за нее можно было получить гораздо меньше, чем за шпионаж. Но и разведку наш герой не оставлял. Однажды за один месяц он 30 раз пересек туда–сюда границу, как–то, чтобы спасти друга, раненый, прошел 130 километров болотами. За отвагу разведчика наградили званием подпоручика. Сам Песецкий был убежден, что его хранит созвездие Большой Медведицы — он считал, что именно под этими звездами родился.

Контрабандист–шпион носил с собой большие суммы денег, но к рукам его, похоже, ничего не прилипало, что оставалось — прогуливал. А вот поставки кокаина высокопоставленным чинам ГПУ стали для нашего героя фатальными: он конкретно подсел на наркотики.

Отчаянного шпиона уволили. Песецкий оказывается без работы, без денег, с револьвером в руках и остатками кокаина в кармане.

Предсказуемо все кончилось банальными грабежами. Деньги потратил на кокаин, «гарэлку, жанчын i спевы».

Узник Святого Креста

Песецкого арестовали. Смертную казнь с учетом заслуг заменили 15 годами тюрьмы.

Впрочем, за свою жизнь он попадал в тюрьму шесть раз. Последний оказался самым долгим — 11 лет. Бунт, карцер, снова бунт... Опасный заключенный оказывается в самом суровом узилище — тюрьме «Святой Крест».

И тогда неуемная энергия Песецкого находит выход в творчестве. Найденный клочок варшавской газеты с объявлением о литературном конкурсе дает новую цель.

Еще в гимназии Сергей пробовал писать — на русском языке, отец собирал его тексты, хвалил... Теперь же трудность в плохом знании польского, которого до 17 лет он и не слышал. Песецкий пытается изучать его по газетам, добыть учебники.

Тем не менее роман «Любовник Большой Медведицы» занимает в конкурсе первое место.

Сразу же заговорили, что такому таланту не место за решеткой. Судьбой Песецкого занимается его издатель Мельхиор Ванькович. В газете «Литературные ведомости» за 30 мая 1937 года появляется репортаж «Большая Медведица светит из–за решетки». Но на свободу новоиспеченный романист, несмотря на то, что болен туберкулезом, вышел не сразу. Еще бы — с такой репутацией...

Зато, когда приказ об освобождении был подписан, за уникальным узником был прислан автомобиль начальника тюрьмы «Святой Крест».

Впрочем, на этом проблемы тюремщиков не закончились. Узнав о чудесном освобождении товарища, зэки кинулись творить. Постоянно пополняющиеся кипы графоманских рукописей надолго стали головной болью тюремного начальства.

Свобода и смерть

Песецкий узнает вкус славы. Особенно любит посещать виленские литературные салоны. Впрочем, для польских интеллектуалов он все же остается лидером «литературы категории Б» и человеком другой культуры.

Карьеру прервала война.

Во время немецкой оккупации польские контрразведчики вспоминают о безбашенном сотруднике. Песецкий вновь берется за рискованную работу — возглавляет ликвидационный отряд, выполняя вынесенные подпольщиками приговоры нацистам и их литовским прихвостням.

Спас немало людей, однажды пришлось выкрасть архив из здания гестапо. Был награжден... Однако после войны в Польше не остается. Перебирается в Италию, затем в Лондон, ибо советскую власть ненавидит по–прежнему. Об этом свидетельствует его блестящее произведение «Запiскi афiцэра Чырвонай Армii», написанное в виде дневника русского парня Мишки Зубова, который в 1939–м впервые попал в Западную Белоруссию и никак не может понять, почему его, освободителя, не носят на руках и как это в лавках продается без карточек белый хлеб.

В Англии Песецкий живет очень скромно, зарабатывает черной работой, но чувства юмора не теряет: «Тут жывуць ангельцы, палiцыянты ды я. Падобна, што ангельцы размаўляюць па–ангельску, бо я iх зусiм не разумею i падазраю, што яны й самi сябе не разумеюць. Напрыклад, з адным з iх я «размаўляў» дзве гадзiны, пры дапамозе гэтых адзiна вядомых мне выразаў — «так», «не» й «вох!» Гэтага мне хапiла».