разведка - ИВАН БОРОДУЛИН

И сразу приходит ледяное хладнокровие. Хватаю эсэ­совца за руки, а Сергей из-за моей спины обрушивает на голову офицера тяжелый удар рукояткой кинжала.

Торопливо тащим бесчувственное тело наверх, в кла­довую, и закрываем его ящиками.

Подобрав на лестнице свой саперный инструмент, уже без всяких приключений покидаем склад. А еще через час мы были за городом.

Доставленные нами сведения впоследствии помогли командованию правильно оценить обстановку, а глав­ное — избежать больших и напрасных потерь.

Раннее утро. Разведчики, чумазые и продрогшие, толь­ко-только вернулись с ничейной полосы, где всю ночь прободрствовали у немецких окопов. Смертельно хоте­лось спеть, но это желание пропало само собой, когда мы увидели, что на фольварке, где размещался штаб полка, полным-полно незнакомых офицеров и какая-то суета. Узнаем: через несколько минут артподготовка, а затем полк идет в наступление.

Торопимся на чердак фольварка, откуда хорошо бы­ли видны село, занятое немцами, линия окопов против­ника и наши передовые траншеи. И вот рокочущий гул орудий. В оконный проем бьет упругая воздушная вол­на. Над селом, немецкими траншеями поднимаются огромные черные с багровым основанием столбы. Не­умолчный грохот стоит больше двух часов. Взрывы пере­мешивают землю и воздух. Землю и воздух Германии.

Немцы, очевидно, не ожидали артиллерийского нале­та такой силы. 8 первые же минуты основные огневые

232

точки врага были подавлены. Батальоны нашего полка легко преодолели линию вражеской обороны и с ходу прошли село, продолжая преследовать уцелевших гит­леровцев.

Запахами пороха и гари, дымящимися развалинами, печными трубами, разбитыми машинами и орудиями встретило разведчиков немецкое село. Мы обшарили почти все закоулки, но не нашли ничего, кроме обезу­мевшей от страха старухи, прижимавшей к груди боль­шой кожаный портфель. В портфеле лежал деревянный черпак, заляпанный засохшим тестом.

За три дня наступления мы прошли несколько сел и полуразрушенных, и нетронутых, но все они были пу­стыми: немцы уходили поголовно, уносили даже убитых.

Следуя за наступавшим стрелковым батальоном, мы как-то раз отвернули в сторону и вошли в большое село, оставленное гитлеровцами без боя. Как обычно, не встретили ни единой души. В домах стояла мебель, было полно всякой снеди. Мы решили немного отдохнуть и выбрали для этого в центре села небольшой аккурат­ный домик с верандой.

Перекусив на скорую руку, расположились в гости­ной. Закурили. Ребята ни с того ни с сего затеяли пустой спор, гадая, кто был хозяином этого чистенького кот­теджа. Сошлись на том, что дом принадлежал кулаку. Я сел у пианино и тыкал непослушными пальцами в кла­виши, пытаясь сыграть «Собачий вальс» — мелодию, которая легче всего усваивается начинающими пианиста­ми. Я старательно и упрямо терзал инструмент и вдруг… очутился вместе с креслом в дальнем углу комнаты. В горло лез удушливый дым. На веранде бились крас­ные языки пламени. Но звуков не было! Ни единого.

233

• Я лежал не в силах повернуться и никак не мог сообра­зить, что же произошло.

Через какое-то время дым стал рассеиваться, и я уви­дел, как в разных местах комнаты начинают шевелиться ребята. Постепенно возвратился слух, голова начала соображать.

Разведчики один за другим поднимались с полу и от­ряхивались от пыли, как куры. Оказалось, что в наш дом, а вернее в веранду, попал снаряд, не знаю чей — свой или немецкий, и нас разбросало и оглушило взрывной волной, а вот Ване Ромахину не повезло еще больше — он получил осколок в голень. Осмотрев рану, мы опре­делили, что осколочек крохотный, но проник глубоко и, очевидно, задел кость.

Ромахин геройствовал, бодрился, объявил рану цара­пиной, но я, глядя, как мой связной морщится от боли при каждом движении, приказал ему отправляться в сан­часть.

Ваня обнялся со всеми, пообещал быстренько подле­читься, догнать нас и, прихрамывая, ушел в госпиталь. Забегая вперед, скажу, что Ромахин уже не вернулся во взвод и вообще на фронт: лечение ноги затянулось, а тем временем кончилась война.

Простившись с Ромахиным, мы тоже решили уйти из села, но не успели. Я уже писал, что мы, разведчики, привыкшие к земным опасностям, никак не могли при­способиться к воздушным налетам и до ужаса боялись бомбежек.

Вот и теперь, только мы отшагали по улице метров сто, как услышали приближающийся рев самолетов и уви­дели, что они заходят на село.