Anton Sibirjakov - Место, где живут Боги

- Между прочим, - говорит он, - акцизы все дорожают.

- М? – журналистка отрывается от зеркала и смотрит на коллегу. – Что ты сказал?

- Да так, - он выбрасывает сигарету и сползает с сидения. Набрасывает камеру на плечо и примеряется глазом к видоискателю.

- Не бурчи, ты же знаешь, я перед эфиром этого не люблю.

Кэти Забава поправляет и без того идеальный макияж и вертит в руках микрофон.

- Возьми так, чтобы было видно и этих, - она кивает в сторону военных, оцепивших коммунальный мост, - и эту штуковину. Будет классный кадр.

Оператор смотрит сначала на военных, застывших по периметру с каменными лицами, а потом и на огромную, черную махину, нависшую над городом. Она лежит поперек Оби, будто булыжник упавший в мелкий ручеек, бежавший по весне под коркой искристого наста. Окутанное белым дымом нечто, упавшее с небес, прожегшее их, будто бумагу. Оператор поднимает глаза и видит в белом небе черную рану с рваными краями.

- Как они это сделали? – спрашивает он сам себя. – Как будто разорвали пространство…

- Не отвлекайся, - шикает на него журналистка. – Через минуту буду готова.

Кэти Забава не боится молвы и косых взглядов. Она идет по карьерному болоту, задирая подолы юбок, если вдруг становится глубоко, и мало кого считает себе ровней. Она ездит на красной тойоте с тонированными стеклами и смотрит влюбленным взглядом на каждого ДПСника, остановившего ее за лихое вождение. В ее бардачке всегда лежит отрывной блокнот и ручка, которой она раздает автографы, а на заднем сидении, на всякий случай, валяется глянцевый журнал с посвященной ей обложкой. Красивая и стройная, молодая, она слывет в городе и области знаменитостью, у которой не за горами баснословные контракты с московскими телеканалами.

Придет время, - думает Кэти Забава поздними вечерами, выключая настольную лампу и протирая уставшие глаза, - когда меня заметит сам Эрнст.

- Начинаем, - командует она оператору, и он нацеливает на нее объектив.

Когда-то давно, когда Кэти Забава была обычной студенткой журфака Юлией Ивановой, она боялась камеры, как огня. Ей постоянно казалось, что на нее смотрит черное дуло пистолета и через секунду ее мозги окажутся на мостовой. Поэтому она краснела и заикалась, пытаясь выдавить хоть слово из заготовленной речи, а сокурсники-операторы со вздохом выключали камеры. Но теперь все было иначе. Кэти безумно любила прямые эфиры.

- Здравствуйте, - говорит она в камеру, и блеск ее глаз затмевает собой все творящееся вокруг. – Я Кэти Забава. И это будет прямой эфир с места событий.

Она оборачивается к Божьему ковчегу, и ее огненные волосы красиво струятся по тонким плечам.

- После приземления в Новосибирске космического корабля неизвестной инопланетной цивилизации, прозванного людьми Божьим Ковчегом, прошло уже около пяти дней, но до сих пор неизвестно, кто они и какую цель преследуют. Была ли это аварийная посадка или Земля была выбрана пришельцами неслучайно – неизвестно. Наша команда была первой допущена в закрытый на сегодняшний день город, и – здесь и сейчас - мы раскроем вам все секреты…

5

Мужчина, в желтом плаще-дождевике, вытянутых тренировочных штанах и кирзачах на босу ногу, шлепает по грязи к открытой двери покосившегося дома. Сверху по взъерошенной макушке его нещадно колотит дождь, и мужчина матерится сквозь зубы, перепрыгивая осточертевшие лужи. От выпитого вчера у него жутко болит голова и крутит живот, и мужчина в пятый раз наведывается по размытой дорожке в сортир – обиталище пауков и злых осенних мух. Там он сидит в темноте, взобравшись с ногами на подиум, и смолит сигареты без фильтра. Застиранная рубашка свисает у мужчины между ног, закрывая его причиндалы, опускаясь помятыми краями прямо в обгаженную дырку.

- Драная погодка, - ругается житель поселка, расположенного за чертой Новосибирска, недалеко от реки Большой Барлак, и чешет промокшую задницу. Из теплого дома в такую пору его могла выгнать только подобная нелепица. Он глядит на кривую собачью будку, и завидует ее обитательнице – огромной овчарке Найде, спящей в тепле и одиночестве.

Человек заскакивает на крыльцо и сбрасывает холодный дождевик. Скидывает кирзачи с налипшей на подошвы грязью и юркает в дом. В прихожей, аккуратными рядками стоят на циновке три пары детских сапожек, женские сабо и безразмерные тещинские калоши. Тещу мужчина называет просто и понятно – пердунья, ибо эта огромная женщина любит поиграть вечерами на задней трубе.