Юна - ВЫСМАТРИВАТЕЛЬ file

– Ты хорошо говоришь, но вот как они интерпретируют: нужно загнать себя, вместо того чтобы устремить.

– И мысль разворачивается своими неряхами наружу.

– А небо разворачивается своими…

Гошка не договорил, потому что небо перевернулось, и их немного качнуло, но не только проблема неба влияла на отсутствие равновесия. Один из собеседников попытался встать, и это не сразу удалось. С очередной попытки он всё-таки поднялся, но его заметно покачивало, как будто он только что создал свои ноги и пошёл ими.

– Надо потерпеть. Давай проговорим: он – высматриватель, так его прозвали, и он старался ходить всегда с маленькой буквы, чтобы не придавить их звуком своего имени, и все эти люди, насованные в тела, повторяли его… Бешеная мания величия. И кем он себя посчитал? Заезжий интерпретатор. Что делают высматриватели в рамках новой традиции? Заканчиваются.

– А тот, второй...

– Кротовые кофты и психика, покрытая нападениями совести, крайне неустойчивая, и в целом он – мучительный шизофреник. Даже девушка попалась сомнительная.

– Это та, которая не умеет думать себя? Красивая девушка.

– Ибога как растение, которое плетётся по людям.

– Кто-нибудь ещё?

– Присутствующие хранители: метафорик, кишечница, очень незначительные.

– Я, кажется, увидел их всех…

– И что ты думаешь, получится у них победить?

– Скорее всего, финал ещё не прописан, поэтому стоит поспешить. Болтарь уже готов?

– Болтарь готов?

– Это болтарь, и я абсолютно готов.

– Вы можете теперь начинать.

Человек-болтарь надел перчатки кишка-тонка, достал несколько пузырьков, встряхнул их, прикрепил пульверизаторы и начал разбрызгивать на людей.

– А вы уверены, что это происходит именно так? В буквальном смысле.

– Какой же это буквальный? Я вас не просто так окатил, но мы договорились, потом я явился на встречу, достал колбочки, надел пульверизаторы и начал разбрызгивать. Какой же это буквальный?

– Никакого буквального.

Они замолчали, и никто не запел, хотя обычно начинали петь, если кто-то говорил как бы «спроста», но теперь никто не запел, они болтали ногами, свешенными с крыши, и никто не запел: только немного разговаривали, чтобы окончательно не пропасть.

– Ты как?

– Я липкий, как будто наивный, и перед глазами всё размазывается, такое нечёткое.

– Они справятся. Я думаю, они справятся…

– Мы справимся…

– Смотри, оно перевернулось опять, небо перевернулось.

– Это знамение: сознание человека изменено.

– Я так и подумал…

Бегали чувства по голове, шли укрощать головную боль, и вместе они танцевали весь вечер в голове, разворачивая неподдельные речи, которые люди произносили, стоя перед размазанной чертой, за которой начиналось новое событие сурового панического оттенка, но увидеть его заранее они не могли, только улавливали отдельные характеристики, такие как гошесть и большая перспектива чудес… Брызги летели, заволакивало голову и хотелось отрезать себя от всего, отрезать и выкинуть, но они не давали друг другу разоблачаться и только повторяли, меняя имена: но окажись ты, пожалуйста, в силах, окажись ты, пожалуйста, в силах … Все покрылись символьной краской, чтобы спрятаться, но какие-то ценности всё же остались видимы.

*******

Гюн надел костюм через тире, взял в руки косвенную трость и пошёл в одно из таких мест, где можно было остаться немым или выиграть что-то очень дорогое: пророчества, оригинальность, языковой доминант. Это было специальное место – литературное казино, где люди играли на метафору. Стены светились, прогоняя метафору по всем вариантам её применения: это была огромная база интерпретаций, самая великая из тех, что когда-либо знали люди. Для её работы требовалось много света, который приходил в виде спонсорской поддержки от библиотек. В библиотеках исторически экономили свет, чтобы потом вложить его в какое-нибудь предприятие, – не ради выгоды, но ради самого предприятия: чтобы оно существовало, было возможным. Такими предприятиями были литературные казино – последние точки культурного азарта. Казино размещались в городах, но не работали физическим способом: это было обстоятельство, проделанное человеком в бытии. Здесь можно было «обкатать» боевой смысл, проверить его на новизну и полезность, дополнить или подредактировать, а счастливчики даже выигрывали целые годы «владения умами».

…Они были готовы, только ибоги не было, но она уже подходила: тонкое вертикальное тело, подошвы соприкасались с поверхностью, как летающие, – шаги. Она несла на себе толстый вязаный свитер, в дырочках которого азартно бегали световые катышки, она была светлая и цельная, как талисман, – даже слишком цельная. Гюн смотрел на неё и думал, что в обычные времена её тут же упекли бы в особые заведения, выкачали весь свет и оставили доживать среди химического покоя, но пока она была защищена своей красотой, и красота её действительно завораживала, это была естественная красота, которую активно пытались воспроизвести, но даже близко не выходило; и эти мёртвые губы носили, эти мёртвые лица носили…