Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

Палач – красивый кудрявый парень с перекатывавшимися под рубахою буграми мышц, обернувшись, хмуро взглянул на вошедших:

– Ну? И пошто вы его сюда притащили? Не, где это видано‑то? Еще с одним не закончили, а они уже другого тянут!

– Так Офоний велел.

– Офоний… – Палач усмехнулся. – Не ему, чай, работать‑то. Ладно, помогите‑ка этого снять, а то еще окочурится раньше времени.

Двое парней бросились палачу на помощь.

– Сказал что‑нибудь? – спросил один.

– Сказал, куда ж ему деться?

По крыльцу тяжело застучали сапоги, и в избу вбежал юркий, небольшого росточка, парень в кольчуге и с саблей у пояса:

– Ты, Емеля, погоди энтого пытать. Офоний сказал, чтоб его дождался.

– Дождался‑дождался, – недовольно передразнил палач. – Ну и где его черти носят?

– Сказал – посейчас и придет.

– Хм, посейчас… Ну сади тогда этого на лавку – не пытать, так пирогами угощать будем! – Емеля сам же и засмеялся над собственной шуткою, а потом даже вполголоса запел:

Пироги, пироги,

Пироги‑калачики!

– А я не отказался бы от пирогов, – усмехнулся посаженный на лавку пленник. – Особенно – с капустою или с грибами.

– А я так рыбники больше люблю, – неожиданно улыбнулся палач. Хорошая у него оказалась улыбка, широкая, немного застенчивая даже. – С луком. Вот, кажется, не такое уж и сложное дело – пироги печь. Замесил себе тесто, поставил квашню, приготовил рыбицы – ан нет! Ко всему свой подход нужон!

– Да, лучок‑то сначала прожарить надобно. – Алексей тут же подхватил беседу. – Да лучше на коровьем маслице, да с морковочкой, да смотреть, чтобы не пригорел!

Емеля уселся рядом на лавку:

– Можно и не жарить – в печке, в горшке, потомить малость, а как зазолотится, доспеет – так и в пирог его, в пирог!

– А рыбу лучше почистить. Сазан хорош на пирог, осетр иль белорыбица.

– А я со щукой люблю, – скромно заметил палач. – Хоть и мягковата рыбина.

– Да уж, что и говорить, мягковата. – Пленник улыбнулся. – А вот если ее с куриным яйцом потушить, да в оливковом масле – пальчики оближешь!

– В оливковом? – переспросив, Емеля вздохнул. – Инда дороговато будет. О! Кажись, дьяк идет! Посейчас, паря, тебя пытати зачнем. Ну, вставай, подымайся… руки‑от продень в веревочки… Ой, приятно с тобой поговорить было!

– И мне приятно…

Алексей уже давно прикинул, как ему отсюда выбраться, выжидал только удобный момент… вот, сейчас развяжут руки и…

– Погодь с дыбой! – войдя в избу, грозно распорядился тот самый главарь в темно‑красном кафтане, Офоний.

Так вот кто он, оказывается – дьяк! Куратор или протокуратор, говоря привычными словами ромейской чиновничьей лестницы. Интересно, кому служит и чего хочет?

– Ну, человече? – усевшись за стол, Офоний потер руки. – Может и так, без дыбы кой‑что нам расскажешь?

– А чего ж не рассказать? – громко хохотнул Алексей. – Ежели пирогами с белорыбицей угостите – расскажу, только успевайте лапшу с… тьфу… Только успевайте слушать!

– Пирогами? – несколько растерялся дьяк. – А при чем тут пироги?

– Он пироги вельми любит, – пояснил из своего угла палач. – С белорыбицей!

– Где ж мы ему белорыбицу‑то найдем? Ладно, – дьяк деловито вытащил из поясной сумы канцелярские принадлежности – гусиное перо, чернильницу и листок серой бумаги. – Значит, говоришь, хочешь нам кое‑что поведать?

– Без лишних ушей бы, – кивнув на палача и парней, хитро осклабился протокуратор.

– Выйдите! – тут же распорядился Офоний. – Да, допрежь проверьте, надежно ль сей тать связан?!

– Надежно! – кто‑то из парней пощупал стягивавшие руки веревки. – Не думай, Офоний Карасич ужо, не сбежит.

– Да и не думаю я бежать! Я пирогов хочу!

– От заладил! – рассмеялся дьяк. – Извиняй, не напек я еще тебе пирогов‑то. Ну? Давай говори!

Пленник льстиво улыбнулся:

– Я б и рад. Да осмелюсь спросить – об чем? Что ты услышать‑то хочешь, отец родной?

– А все! – Офоний хитро улыбнулся. – Все, мил человече. Кто послал, зачем, почему, к кому… Впрочем – к кому – мы уже знаем.

– А, вот вы про что… – задумчиво протянул Алексей. – Что ж, отпираться не буду – послан!

– Я так и знал! – весело подмигнул дьяк. – Ишь, как хорошо у нас беседа‑то началась. Так бы и дальше. Значит, послал тебя… кто?

– Подьячим Федулом назвался, – на ходу придумывал пленник. – Высокий такой, коренастый, сутулый…

– Высокий… коренастый… – старательно записывал дьяк. – Погоди! Так высокий или коренастый?