Алёна Половнева - Хюльдра

- Поживешь пока у нас, - уговаривал он, - я знаю ребят хороших, они провернут все за пару месяцев.

Алиса отказывалась. Ей не хотелось ввязываться в столь сложное мероприятие, куда-то переезжать и вообще лишний раз шевелиться. Ей казалось, что она пустила корни в этот старый полуразвалившийся раскладной диван, который, впрочем, никогда не бывал сложен.

- Это ужасно, Лисенок, - сетовал всякий раз Сан Саныч Барашкин, оставаясь на ночь, - давай я тебе хотя бы кровать куплю. Ее доставят, соберут…

Алиса строго посмотрела на него. Она категорически отказывалась от всех его подарков: упрямо возвращала в магазины платья и драгоценности, рассовывая возвращенные деньги по карманам своего любовника, и даже каким-то чудом умудрилась вернуть подаренную машину в салон.

- Упрямый мой Лисенок, - сказал Барашкин, погладив Алису по стриженому затылку.

Она тогда только-только принялась за эксперименты с внешностью, и от стрижки к стрижке волосы на затылке становились все короче, тогда как челка оставалась прежней длины, и на досуге раскрашивалась Алисой во все цвета радуги. Когда хитрый Сан Саныч, понял, что его молоденькая любовница решила стать законодателем мод для всех панков города Б, он подарил Алисе то, от чего та не смогла отказаться. Это была редкая диковинка по тем временам – ботинки Dr. Martens, сделанные на заказ. На темно-зеленой коже были выдавлены танцующие женские фигурки – тонкие, звонкие, с развевающимися волосами, выделывающие пируэты – задник был оббит шипами и заклепками, а на язычке было готическими буквами выведено – «hulder».

- Ты просто змей, - прошептала ошеломленная Алиса, нежно поглаживая ботинки, будто те были новорожденными котятами. Барашкин счастливо смеялся, ощущая себя богом и дьяволом одновременно. Он понял, что и как надо дарить этой удивительной девушке, чтобы сделать ее счастливой. Пусть даже против ее воли!

- Лисенок, я старый человек, - сетовал Сан Саныч, - я не могу спать на жестком, у меня спина болит.

- Бедненький мой, - Алиса гладила его по голове и нежно целовала куда-то в ухо, отчего Барашкин мгновенно забывал, что только что назвал себя старым.

После двух недель нытья и демонстраций стариковской немощи, которые, впрочем, заканчивалась отнюдь не стариковским сексом, Алиса сдалась и позволила купить кровать. Барашкин не растерялся и выбрал к ней постельное белье из египетского хлопка, пару легких одеял из какого-то современного материала и две тумбочки с настольными лампами. Алиса не заметила белье, одеяла не отличила от своих, синтетических, а тумбочки и лампы приняла за части кровати – словом, все получилось так, как и рассчитывал заместитель губернатора города Б, ответственный за информационную политику в регионе.

Они опробовали кровать тут же, даже не подумав задернуть шторы.

Именно тогда Алиса увидела его.

Из окна ее спальни отлично просматривалась крыша соседнего дома, пятиэтажки, приютившей в квартире на последнем этаже разудалую компанию какой-то политизированной молодежи. Они часто устраивали посиделки, которые неизменно заканчивались постельными игрищами. Алиса иногда стояла у окна по вечерам, выключив верхний свет, и с любопытством наблюдала за тем, как «будущее страны» косит свальный грех.

Иногда они уединялись парочками на плоской просмоленной крыше, а иногда и вовсе оттуда падали, отделываясь ушибами и переломами. У пьяных, как известно – свой бог, к тому же двор украшал буйно разросшийся палисадник, состоящий, в основном, из пышных и упругих кустов сирени, которые и смягчали падения пьяниц с мая по сентябрь. Но недавно по требованию жильцов кусты вырубили, а палисадник заасфальтировали, превратив в парковку, и теперь дворник, противно шваркая лопатой по утрам, исправно очищал ее от снега.

Тем вечером, когда Алиса впервые увидела Черноглазого, было тепло и безветренно: это была оттепель перед днем Святого Валентина.

Он появился на крыше со своей девушкой. Они выбрались с чердака, кутаясь в куртки, видимо, желая посмотреть на звезды, но увидев лишь тучи, не нашли ничего лучшего, чем заняться сексом.

Алиса не обратила бы внимания на них – Сан Саныч как раз ласкал ее клитор так, как ей нравилось – если бы парень не повел себя странно. Он перегнул свою партнершу через хиленькие перильца, которыми была огорожена крыша, и принялся совокупляться с ней, как домашний пес с дворнягой: обхватив свою пышнотелую партнершу руками, как лапами, Черноглазый двигался быстро, словно стараясь успеть до появления хозяйки, которая прицепит его на поводок и уволочет домой. Девушка сначала не сопротивлялась, но почувствовав, что забор под ее весом совсем расшатался, принялась размахивать руками, сигнализируя своему любовнику о неполадках конструкции. Но тот, похоже, принял ее отчаянную жестикуляцию за проявление страсти.