Алёна Половнева - Хюльдра

Алиса, громко скрипнув стулом, встала и подошла к стойке, за которой разливался кофе, и принялась болтать о чем-то с баристой, взвизгивая, подхихикивая и размахивая руками.

- Умение держать себя – по нулям, - тихо сказал Лаврович, и, глядя на нее, вытянул еще одну салфетку. На ней он начертил жирный ноль, который он, подумав, обвел еще три раза и снова оценивающе уставился на Алиску.

Стиль – отвратительный. Мешковатые свитера из «H&M» и треники из «Uniqlo», вечно непричесанные волосы, ногти без маникюра и иногда чудовищная неаккуратная красная помада. Огрехов в стиле Алисы Заваркиной было так много, что их исправление (естественно, с встречным сопротивлением на каждом шагу) виделось Лавровичу каторжной работой. Он вывел еще один ноль.

Качество оболочки? Симпатичное лицо, но слишком мягкое и невнятное: скошенные подбородок, губки бантиком, глаза цвета трухлявого пня. Лавровичу нравились темноглазые и чернобровые, с прямым носом, что намекал бы на каких-нибудь благородных предков. У Алиски хорошая кожа, но слишком белая. На морозе она приобретала неприятный глазу вишневый румянец, а на жаре – мгновенно краснела и обгорала так, что до нее невозможно было дотронуться. Лишние неудобства. Что касается тела… У Лавровича вырвался разочарованный вздох. У нее имелся и целлюлит, и мягкий животик, и вялый трицепс, и немного сутулые плечи, характерные для человека, много времени проводящего за компьютером.

- Плохая форма, очень плохая, - Лаврович покачал головой и вывел на салфетке «троечку».

За сексуальность он, даже не думая, поставил ей «десятку», пытаясь отогнать от себя навязчивые картины их совместного постельного прошлого.

Лаврович принялся за соседний «Пузырь» - «Ум». В логичности ей не откажешь, это факт. Но загвоздка в том, что она проявляется только в чертежах на салфетках, а не в жизни. Сколько раз он наблюдал ее непоследовательность? Сквозь ячейки «рыболовной сетки» даже попытки Алиски сдать курсовую раньше срока и побеги посреди семестра на море виделись сущими глупостями. Почесав нос, он вывел «пять».

С «Образованием» все, казалось бы, просто: Лаврович и Алиса закончили один факультет, пусть и оценки у нее были чуть похуже. Но она ни дня не проработала по специальности, после выпускного заявив, что ничему так и не научилась и теперь пойдет в журналистику, как ее сестра. И Лаврович снова разделил оценку на два: оценил ее диплом о высшем образовании как имеющийся, но бесполезный. Снова на «пятерочку».

Про ее начитанность он ничего не знал. Читает ли она книги? Интересуется ли чем-нибудь, кроме… Чем она вообще интересуется? Лаврович вдруг понял, что они никогда не разговаривали об ее интересах. В его понимании это означало только одно: ей нечего было сказать! Лаврович твердой рукой вывел еще один ноль.

- Двадцать три разделить на шесть – это получится меньше четырех, - констатировал Лаврович. Разочарование кольнуло его, но он тут же уверил себя, что на одной сексуальности супруги крепкой семьи не построишь. Он посмотрел на Алиску, которая все еще торчала у стойки, общаясь теперь не с баристой, а со своей сестрой.

Лаврович невольно передернул плечами. До чего же жуткая баба, эта сестра! К ее физиономии, возможно, когда-то симпатичной, навсегда приклеилось выражение стервятника, зорко следящего за подыхающей добычей. Ее тело было покрыто тонкими длинными шрамами, которые она и не думала скрывать, а солдатскую стрижку и невротичную худобу не могли нивелировать ни дизайнерские шмотки, ни высокое общественное положение. И ее репутация, к тому же… Муж-гей, брат-наркодилер, сын неизвестно от кого, детство в детдоме…

Лаврович поморщился и пририсовал к своей «рыболовной сетке» еще один пузырь, в который бисерными буковками вписал «Достойная семья». Салфетку с оценками Алисы, он скомкал и спрятал в карман.

- Возможно, следует уделить особое внимание пункту об употреблении алкоголя, - сообщил Лаврович Алиске, когда та вернулась за стол, прихватив с собой два бесплатных кофе: эспрессо для себя и латте с имбирным сиропом и сахаром для него.

- Но ты же сам употребляешь алкоголь, - удивилась Алиса.

- Я могу, а моя будущая жена не должна, - отрезал Лаврович, дивясь ее непонятливости.

- Понятно, - протянула Алиса, подозрительно глядя на своего друга, - ты пририсовал что-то еще? Дай посмотреть.

Алиса выдернула салфетку из-под его локтя, прежде чем Лаврович успел возразить.

- Знание иностранных языков? Да ты же сам ни на одном не говоришь! – веселилась Алиска, - кандидатская диссертация? Это что? Требование к будущей жене? Ты всерьез?