Вадим Инфантьев - После десятого класса

Иванов неожиданно огрызнулся:

— Ты, матушка, во всем только срам и видишь. А то в твою голову не войдет, что бабы не коханых провожают, а русских солдат на войну с турками. У какой женщины сердце не заноет от этого?

— Так, батюшка, а может, и не так,—вздохнула Анна Поликарповна.

В дверь осторожно постучали, вошел денщик.

— Так что дозвольте доложить, ваш скородь, до вас по срочному делу болгарский староста с Армянского подворья пришел. Не уйду, грит, пока господин председатель лично не примет.

Ругнувшись, исправник прошлепал домашними туфлями в переднюю. Там стоял Хаджихристов — крепкий носатый старик с нависшими на глаза густыми седыми бровями. Он степенно поклонился и хмуро сказал:

— Ваше высокоблагородие господин председатель бай Иван, мочи нет. Что делать, ума не приложу. И так впроголодь всю ораву кормлю, харчей только на двое суток осталось... А сейчас откуда-то не менее сотни хэ-шей пришли в рванье, тощие, злые. Орут: «Принимай, староста, в ополчение идем!» А я им: «Никакого ополчения пока не предвидится». А они: «Врешь, есть государево благоволение о болгарском ополчении. Давай ружья и патроны! Нечего им на складе ржаветь!» Извольте посмотреть сами...

— Хватит, нагляделся,— вскипел исправник.— А

сам-то ты все сделал, чтоб харчи добыть?

— Сапоги до пяток сносил, чужие пороги обиваю-чи,— мрачно ответил староста.— Есть дома русских, молдаван, украинцев, где, кажется, последнее от себя и детишек оторвали, плачут, но ничем больше помочь не могут.

— А хаджи Богомил, Терещенко, Жабов и прочие толстосумы?

— Не дают, говорят: что могли — отпустили, остальное распродали. На складах, мол, хоть шаром покати..,

— Каким шаром? Там горошину не просунешь. Возил и-возили, а армия уходит. Сгноят, жадюги проклятые!

Староста беспомощно развел руками.

Исправник со свистом дышал сквозь зубы и топтался на месте, словно под ним загорелся пол, потом рявкнул на денщика:

— А ты чего уши развесил? Дежурного ко мне! — И, когда солдат с грохотом выскочил за дверь, повернулся

к старосте: — Иди обратно, скажи, пусть потерпят, что-нибудь придумаем. А шкодить начнут, буянить, по закону военного времени быстро усмирю. Марш!

Вздохнув, староста вышел из передней. Его чуть не сшиб запыхавшийся дежурный. Не дав доложить, исправник спросил:

— Телеграммы или какие-либо вести о болгарском ополчении не поступали?

— Никак нет, господин подполковник.

— Тотчас к оружейному складу Славянского общества выставить надежных часовых. Никого не подпускать без моего разрешения.— И бросил денщику: — Вели кучеру запрягать.

Одеваясь, Иван Степанович мрачно усмехнулся, подумав, что Аксаков 2 хитро предусмотрел все, выдвигая его в председатели кишиневского Славянского общества, надел хомут двойной крепости. Другой на месте председателя при таких обстоятельствах распустил бы ополчение, и вся недолга. Но он, Иванов, этого сделать не может, так как ему же, как начальнику полиции, придется принимать меры против беспорядков и заботиться о прокормлении хэшей.

Сначала Иванов заехал к воинскому начальнику. Тот развел руками, заявив, что никаких указаний о болгарском ополчении не поступало. А провиантом сейчас помочь не может. По приказам командиров частей интенданты давали кое-что, отрывая от своих солдат. Но сейчас войска готовятся к походу, и у них каждый фунт провианта на учете.

...Городской голова, измотанный и почти разорившийся на бесчисленных ответных приемах для господ офицеров, помотал головой:

— Ничего... И казна, и склады пусты.

*— Что же мне делать?

— Ты председатель Славянского общества, ты и думай. У меня от своих забот по черепу трещины пошли.

Телеграфисты на вокзале и на почте, отощавшие от изнурительной работы за время пребывания в Кишиневе войск, не могли припомнить, были ли даже частные телеграммы, в коих что-нибудь сообщалось о болгарском ополчении. Иванов всплеснул руками. Откуда же слухи?

На пути в канцелярию велел кучеру объехать стороной Армянское подворье и вдруг заорал:

— А ну, ворочай обратно на почту!

Кулаком постучал в дверь телеграфной, войдя, сам закрыл ее на крюк, захлопнул окошко перед самым носом солидного господина в котелке, сдвинул на край стола ворох неотправленных телеграмм и приказал телеграфисту:

— Записывай и передашь самые срочные. Первая — в два адреса: Москва, председателю Славянского общества Аксакову; Петербург, председателю Славянского общества Васильчикову. Кормить болгарских добровольцев нечем. Если средства не поступят в ближайшие дни, буду вынужден распустить ополчение. Иванов. Вторая телеграмма: Бендеры, командиру 56-го Житомирского полка. Прошу срочно командировать мне капитана Николова и, если возможно, несколько унтер-офицеров для управления болгарскими добровольцами. Председатель кишиневского Славянского общества подполковник Иванов. Третья...