Вадим Инфантьев - После десятого класса

В ответ разноголосо и долго кричали «ура!».

Оставив батарею в полной боевой готовности на огневой позиции, отряд колонной пошел в город и построился на площади. После торжественного молебна в болгарской церкви Александр Петрович поговорил в уединении с болгарским священником, они поняли друг друга. Затем Струков объехал свое войско и поздравил со взятием второй столицы Турецкой империи — Адрианополя.

На следующий день к Струкову прибыл австрийский консул в полной парадной форме в сопровождении Фас-са. Встретив консула почтительным жестом и предложив кресло, Струков строго взглянул на адъютанта и кивнул на Фасса:

— А этого зачем впустили? Удалить! — И повернулся к консулу: — Я вас слушаю, господин консул.

Тот заявил по-французски, что в городе смещена единственная законная власть и теперь не избежать беспорядков и возмущений, о чем консул и предупреждает русского генерала.

Струков выразительно посмотрел на Верещагина. Поклонившись, тот сказал:

— Господин консул, генерал благодарит вас за дружеский совет и заверяет, что порядок будет обеспечен, а те, кто попытается нарушить, будут порублены казаками.

Струков встал и молча поклонился. Консул удалился

восвояси.

Во время обеда дежурный адъютант снова доложил, что пришли два болгарина и два грека, просят принять по важному вопросу.

— Обождут,— ответил Струков.

А Верещагин, вытерев салфеткой губы, сказал:

— Александр Петрович, я узнаю, может, что-то срочное.

— Пожалуйста.

Пришли два прежних гонца, с ними болгарский учитель и грек—чиновник почтового ведомства. Они сообщили, что Фасс плетет в городе интриги, собирает какие-то группы, отправляет посыльных, телеграммы странного содержания. Дело пахнет заговором. Пообещав принять меры, Верещагин вернулся за стол.

После обеда Струков сказал:

— Ну, раз вы за это взялись, Василий Васильич, то найдите и приструните этого интригана.

Когда Верещагин вышел из дома Фасса, сопровождавший его драгун спросил:

— Чего он так перепугался, ваш скородь, чуть в штаны не наделал?

— Он думал, что мы с ним расправимся по-турецки. А я ему просто велел прекратить возню и покинуть город,— ответил художник.

Возле штаба галдела толпа, окружив привязанных за локти спинами друг к другу двух человек в лохмотьях. Охранявший их солдат пояснил, что это башибузуки, которые вырезали младенцев из утроб матерей. Горожане требуют их публичной казни.

— Генерал знает?

— Так точно. Велел ждать прибытия генерала Скобелева.

Верещагин пожал плечами:

— А я что могу? Конечно, надо их вздернуть, но приказ.— И ушел в дом.

Охраннику захотелось покурить. Он вынул трубку. То ли кремень был плохой, то ли трут отсырел. Пришлось отойти в сторонку от ветра. Долго стучал кресалом, чертыхался. За спиной слышались гневные выкрики, плевки, удары. Трубка все не раскуривалась. А когда солдат закурил и вернулся на место, то увидел, что башибузуки целы, толпа шумит в сторонке, а напротив пленных сидит на стуле Верещагин и рисует их.

А затем прибыл Скобелев; выслушав доклад Струкова, он кивнул на пленных:

— А эти кто?

И когда Струков стал объяснять, оборвал:

— Нашли время. Отпустить!

В белой черкеске на белом коне Скобелев проехал с триумфом по городу. Затем, собрав командиров частей, объявил о незамедлительном марше на Константинополь и что в ближайшее время Главная квартира раз* местится в Адрианополе.

Струков вел свой отряд на пределе выносливости, устраивая дневки на третий день, уверенный, что если турки спешат, не щадя сил, то скоро выдохнутся. И по* этому методично, неуклонно догонял неприятеля. На дороге стали попадаться брошенные поломанные повозки, болгарский скарб, испорченное оружие. Часто головная походная застава настораживалась, заметив в стороне в лесу людей. Они прятались, перебегали, словно готовились к атаке. Но потом, как повелось, к дороге направлялись один или два старика. Навстречу им кричали:

— Да идите же, старые, не бойтесь, мы — русские!

Старики подходили ближе и, окончательно убедившись, подавали знак руками. Тогда к дороге устремлялась толпа оборванных, изможденных людей. Они жаловались, что турки их ограбили дочиста.

В селе Баба-Ески нашли остывающий труп священника с перерезанным горлом. Он не сказал башибузукам, где хранятся церковные деньги и куда спрятались болгарские девушки. Пытать его уже не было времени.

На подходе к Люлле-Бургассу драгуны захватили огромный обоз беженцев. Объясняли, что впереди их ждет голодная смерть, советовали одуматься и воротиться. Некоторые беженцы послушались и отправились назад под охраной драгун.