Craig Lightfoot - o f2be50149fb33788

кверху ! Ты, что думаешь мне дураку усатому больше делать

нечего, как тебе салаге всякие тайны мадридского двора

пересказывать ? Я ведь тебе не просто так почётный псевдоним

Паганель присвоил. Надежда у меня на тебя. Ты дневник ведёшь и

я его читал. Не Ремарк, но пишешь складно. Помяни моё слово,

придёт время, когда ты поймёшь, что ничего особенного в своей

жизни не добился и писанина твоя не просто графомания,а то, что

может дать тебе утешение и удовлетворение, а если повезёт, то и

новую перспективу. Я делюсь с тобой интересной информацией,

сырьём для фантазии и если будешь работать с этим, то

постепенно войдёшь во вкус и не сможешь обходится и пары дней

без строчки. Это, брат Паганель, называется творчество, а оно

предает жизни необходимую для всякого думающего человека

осмысленность. Так-что мой милый не надо снисходительности,

как будто боцман страдает недержанием речи и у него вода в заду

не держится."

234

Я почувствовал, что заливаюсь краской. Совесть прихватила, как

внезапно заболевший зуб. Бронислав Устиныч заметил это и

примирительным тоном добавил: " Ладно, малой, извини.

Чересчур на тебя наехал. Нервы понимаешь, чай не на морской

прогулке. Вообщем рассказал мне Верманд интересные моменты

из последней беседы Люци и Штинкера. Ты слушай, да на ус

мотай, потом диалог этот у себя в дневнике восстановишь."

Я так и сделал и вот, что получилось: " На записи какое то время

слышались шаги, звуки передвигаемых стульев,неясное

бормотание и стеклянное позвякивание, похоже бутылки о стакан

или рюмку. Затем раздался приглушённый скрипучий смех и

знакомый дребезжащий, словно простуженный голос что-то запел

по немецки, пьяно хихикая.

Этот вальяжный вокал более всего напоминал скрип плохо

смазанных дверных петель и в невольных слушателях будил те же

эмоции, что и крики диких лесных обезьян, предупреждающих об

опасности. Хотелось немедленно укрыться в надёжном и тихом

месте, повинуясь инстинкту унаследованному от наших

первобытных предков. Вскоре наступила тишина, нарушаемая

лишь сиплым дыханием командора Кранке. То, что это был он

сомнений не было. Так продолжалось не менее получаса, затем

раздался скрежет клинкетной двери и в комнату, судя по голосам

вошли двое. Все те же старые знакомые: инспектор Люци и

старпом Штинкер. Последний с презрительным смешком

констатировал: " Ну где же ещё искать нашего дорогого командора.

Старый алкоголик нашёл укромное место с баром и уютным

креслом, где немедленно надрался до полного самозабвения. Шваб

он и есть шваб."

- " Не тратьте вашего красноречия мсье Штинкер." - подал голос

Люци - " Если бы это было в моей власти, то я давно бы сместил

этого проспиртованного нациста и назначил вас командиром

"Брунгильды". Однако этот альти захель( (идиш) - старьё), как вы

его называете, к сожалению ни больше не меньше, как протеже

Его высочества, да продлятся его дни. Я решил, что вам можно

доверять,Штинкер, поскольку нас связывают общие интересы и

235

потому так откровенен." - Послышался звон рюмок и голос

Штинкера произнёс: " Прозит ! " Люци ответил с коротким

смешком: " "Ле Хаим !" - как говорят дважды неверные. Да

простит меня всемилостливый, но и правоверному мусульманину

иногда нужно расслабится ! " Его высочество, да пощадит меня

Всевышний, тоже человек и как говорится : " Ничто

человеческое... " Дело в том, что двух таких разных людей

объединила одна общая страсть: самозабвенный интерес к

страданиям других людей."

" Ох уж эта восточная витиеватость" - перебил собеседника

плохо воспитанный Штинкер - " Короче два садиста нашли друг

друга. " " Вы слишком прямолинейны, Штинкер, а это упрощение

действительности, которое искажает последнюю." - ответствовал

Люци, явно проигнорировав упрёк собеседника в витиеватости. - "

В отношении Кранке вы пожалуй правы. Это психически

ущербный извращенец, но что касаемо Его высочества, то в его

отношении это определение совершенно не применимо, поскольку

он существо более высшего порядка, нежели обычный человек.

Мы не можем знать мотивов его побуждений к тем или иным

поступкам. Я видел множество проявлений гуманизма и

великодушия со стороны моего августейшего кузена. Когда

однажды на школьной экскурсии упал с обрыва и разбился автобус

с детьми, то Его высочество лично присутствовал на похоронах и