Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.

- Тебе нравятся твои машины?

- Да, но они голодные, я их буду кормить.

Иногда даже не по себе от понимания, какое это счастье - ребёнок! Даже не верится, хочется взять на руки, прикоснуться губами к щеке, к одежде, к руке. И поблагодарить Судьбу за то, что позволила встретиться...

Утром из гостиницы ехали в автобусе вместе с Юрием Поляковым. Он знает, что я в прошлом боксёр. Рассказал мне, что в юности тоже намеревался заняться боксом, но на первой же тренировке его поставили с опытным, к тому же не со­всем деликатным парнем - тот врезал ему так, что у Юры после этого неделю болела голова. И бокс для него потерял привлекательность.

- К сожалению, встречаются горе-тренеры, - сказал я. - Окажись такие в бас­сейне, утопят половину новичков.

16 ноября. Алма-Ата. Государственный академический драматический театр имени М. Ауэзова. Огромный переполненный зал. Юбилей Нурлана Ора- залина.

Пришёл Оразалин вместе с Чингизом Айтматовым. Я с ним знаком уже десять лет, с юбилея Мухтара Ауэзова, который мы проводили здесь, в Алма-Ате.

Перед торжеством нас пригласили на чай. Мы с Айтматовым оказались рядом за столом. Он поинтересовался, как самочувствие питерских писателей, на что я ответил:

- Надо бы лучше, да некуда.

Чингиз кивнул:

- Да, как везде. И улучшения в ближайшие годы не предвидится.

Заметив в моих руках книгу «Война была долгой», похвалил название, пере­листал её и, увидев автограф, который я написал Нурлану Оразалину, повторил:

- Хорошее название.

Стали разговаривать. Чингиз Торекулович поинтересовался, где я сейчас. А я, в свою очередь, - где он. Он сказал, что завершает свою посольскую деятель­ность в Европе и возвращается домой, в Киргизию.

- Через год у меня тоже юбилей, но не шестьдесят, как нашему другу Оразали- ну, а восемьдесят. Хотелось бы дожить и отметить эту дату на родине, в Киргизии, а затем в Москве.

- Что, возраст не позволяет дальше заниматься Европой?

- И возраст, конечно, но более всего отсутствие воздуха, в котором можно что- то делать. Там литература мало кого интересует. Там ею занимаются не по душе, а по должности.

- Вы имеете в виду читателей?

- Не только, в большей степени саму атмосферу. Сейчас нигде в мире нет той атмосферы, что была в Советском Союзе. В особенности в 60-е - 70-е годы.

- Да, мы все это ощущаем. Но у меня вот какой вопрос - вас на Нобелевскую премию выдвигали?

- Нет, - усмехнулся он. - Потому что много издавался в СССР и в других стра­нах. И диссидентом не был.

- А если сейчас выдвинуть?

- Да вроде бы в Турции какие-то общественные слои собирались. Но, я думаю, это очень громоздкая процедура и в моём случае неосуществимая.

- А если попробовать?

- Ну, надо знать положение, как это всё идёт, кто выдвигает.

Мы не договорили. Нас попросили занять места в первом ряду.

Начались выступления. Сразу, к неописуемому восторгу зрителей, предостави­ли слово Чингизу Айтматову. Он сказал, что в последние годы многие государства озабочены поиском в большей степени денег, чем талантов. И это большая ошиб­ка. Потому что будут таланты - будут и деньги.

Зал долго аплодировал этим словам. Айтматову преподнесли казахский ха- лат-шапан и меховую шапку. Потом выступил я и вручил юбиляру свою книгу и медаль с изображением Константина Михайловича Симонова. Зал и юбиляр выразили своё удовлетворение наградой. И меня наградили халатом и шапкой.

В этот вечер самому Оразалину преподнесли не менее полудюжины подобных нарядов - он тут же передаривал их своим гостям.

19 ноября. ЦДЛ. Начало работы Международного конгресса писателей рус­ского зарубежья «Русский язык - связующая нить культур». Открывает наше со­брание Сергей Михалков. Он читает обращение к участникам конгресса, которое я написал, и меня разбирает знакомое волнение - так ли хорошо оно звучит для всех? Потом зачитывают обращение Президента Путина. Вслед за ним - обраще­ние Патриарха Московского и всея Руси Алексия. Обращение мэра Москвы Ю. Лужкова зачитывает его заместитель по социальным вопросам Людмила Шве­цова.

Зазвучали речи писателей.

Да, не обошлось без накладки: только Михалков стал зачитывать своё привет­ствие, как над сценой, над столом президиума, погас свет. Сергей Владимирович замолчал - ничего не видно. В зале свет не гасили. Михалков проговорил:

- Вот когда Центральный дом литераторов принадлежал писателям, свет не вырубали.

Света не было 3-4 минуты. Наконец дали, и он продолжил чтение.