Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.

Нужно думать и думать над тем, как представить моих героев современному миру. А ещё написать бы о внутренней чистоплотности людей, которая не меня­ется, несмотря ни на какие катаклизмы, происходящие в обществе. Я знаю таких людей, они встретились мне в Минске, в Ленинграде-Петербурге, в посёлке имени Морозова, что в самом истоке Невы. И вот теперь в Москве... Кажется, «Возвра­щение “Гардарики”» - о них.

Послезавтра, 23 октября, день рождения Василия Ивановича Белова.

На выездном секретариате Союза писателей России, который проходил в Во­логде в декабре 1999 года, я подарил Василию Ивановичу свою книгу публици­стики «Приговор». Вскоре получил от него письмо, где он положительно ото­звался о ней, но не преминул сказать: «А с Михаилом Аникушиным ты бы мог поговорить и без магнитофона!» Не мог, Василий Иванович, не мог. Без магнито­фона я бы не вспомнил и пятой доли того, что он рассказывал.

22 октября. Был в театре киноактёра на вечере, посвящённом 70-летию со дня Указа, подписанного Сталиным, об учреждении в Советском Союзе почёт­ного звания «Народный артист СССР». Открыл его председатель Комитета по культуре Государственой Думы, Народный артист СССР Иосиф Кобзон. Сказал тёплые слова, применительно к этому событию, и запел: «Любимую землю, счаст­ливую землю, где мы родились и живём...», «Я люблю тебя, жизнь» и какую-то ещё. И Народный артист СССР Николай Сличенко тоже пел и плясал цыганочку. Из Народных артистов СССР были Инна Макарова, Юрий Соломин, Василий Лановой... Их приветствовали и поздравляли Герои Советского Союза и России - трогательно и тепло, с глубоким уважением к юбилярам.

Я сидел и думал, сколь серьёзно было всё, что делалось в Советском Союзе. Хоть в промышленности, хоть в армии, хоть в культуре. И о той строгости, с ко­торой подходило Государство к выполнению каждым человеком своих обязан­ностей. «За прогул - под суд!» До сих пор страна живёт прошлым заделом, почти ничего не добавляя и не приумножая. И как не вяжется с действительным вели­чием бывшей страны всё мелкое, всё жестокое, что творилось в ней в тридцатые- сороковые годы.

Сегодня же в Москве, рядом с театром киноактёра, открыли памятник перво­му русскому Нобелевскому лауреату по литературе Ивану Алексеевичу Бунину. Писатель предстал в полный рост, во фраке и галстуке, с плащом на сложенных вместе руках. Красив, изящен, по-писательски строг. Скульптор Александр Бурганов и архитектор Виктор Пасенко создали запоминающийся образ великого художника слова. Он стоит почти напротив дома, в котором когда-то жил и в ко­торый ему уже никогда не вернуться.

23 октября. На заседание Арбитражного суда отправились юрист Наталья Романова, Феликс Кузнецов, Владимир Бояринов, Людмила Салтыкова и я. А так­же представитель Министерства культуры, который собирается подтвердить не­возможность продажи как всего «Дома Ростовых», так и его части.

Меня и Салтыкову Бояринов брать не хотел, но Кузнецов настоял. Бояринов был против присутствия в судах и Кузнецова, и тот не ходил. Но ещё прошлогод­ней весной, когда Кузнецов сказал мне, что его не берут на судебные заседания, я удивился: в Питере я прошёл процедуры нескольких Арбитражных судов, и каж­дый раз со мной приходили наши наиболее известные писатели. При этом все во­просы у суда и у юриста противной стороны были ко мне, руководителю органи­зации. И никто, кроме меня, не мог бы на них ответить. Как же без руководителя?!

Кузнецов выслушал меня и согласился, что ему, Первому секретарю Исполко­ма МСПС, второму лицу после Михалкова, на суды нужно ходить.

- Вы должны знать всё и во всех деталях, - сказал я. - По крайней мере не меньше, чем Бояринов и даже юрист.

- Хорошо, - сказал он. - На следующие судебные заседания пойдём вместе...

Сейчас, когда процесс завершился в нашу пользу, я с большим удовлетворени­ем вспомнил тот наш разговор. Потому что выступил Кузнецов на суде блестяще. Он подготовил своё выступление в письменном виде и читал его в течение 20-ти минут. Чётко и обстоятельно, с учётом всех фактов дела он разъяснил суду суть того, что произошло, а заодно подчеркнул непримиримую писательскую позицию в отстаивании неприкосновенности «Дома Ростовых». Он пояснил, что факта про­дажи, или, точнее, разрешения на продажу части «Дома» Сергеем Михалковым не было. Равно как и выдачи для этого доверенности А. Ларионову не могло быть по нескольким причинам, главные из которых:

1. Для писателей «Дом Ростовых» такая же святыня, как для России - Москов­ский Кремль;