Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.

9 октября. В час дня пришёл Михалков. Сели у него в кабинете: Бояринов, Салтыкова и я. Говорили о предстоящем Международном конгрессе писателей. Михалков попросил меня подготовить его обращение к участникам форума.

Следующий вопрос - о предстоящем судебном заседании 23 октября, в котором примут участие Кузнецов, Бояринов, Задорожный и адвокат Наталья Романова.

- Достаточно ли четверых? - спросил Михалков.

- Суд не любит, когда много, - сказал Бояринов. - А наши писатели ведут себя в суде эмоционально, и судьи могут их попросить из зала.

Михалков кивнул, принимая подобный довод.

Но вот все разговоры кончились. Михалков пожал всем руки, а меня попросил остаться. Долго смотрел в глаза, потом медленно заговорил:

- Я почему, Иван Иванович, попросил вас задержаться? Мне кажется, дела в МСПС идут не так, как хотелось бы. И у меня на вас большие планы. Вы человек надёжный, и я просил бы вас стать заместителем председателя Исполкома. Нужно многое укреплять. Я сам, как вы понимаете, уже не могу постоянно заниматься творческими и другими делами. А вам вполне по силам возглавить творческую работу. Согласны ли вы?

Мне по душе этика Михалкова - он не сказал: «моим заместителем», а сказал: «заместителем председателя Исполкома».

- Почту за честь, - сказал я. - Прежде всего потому, что здесь работают многие уважаемые мной люди, наиболее яркие из которых Кузнецов, Онанян, Оразбаева, Блудилин-Аверьян. С ними можно решать любые задачи.

- Ну, Кузнецов не так прост, как вам может показаться, - сказал Михалков.

10 октября. Прохладно: +5. Дождик. Осень.

Мария что-то изображает в большой красной тетради.

Бабушка:

- Машенька, что ты рисуешь?

- Я не рисую, а пишу.

- А что ты пишешь?

- Экономику России.

- Ну и как, получается?

- Нет, не получается.

16 октября. Из отпуска вышел Феликс Кузнецов. Я передал ему Закон Французской Республики о языке. Он с ним знаком, но взял для подготовки своего выступления на Международном конгрессе. Показал ему свою статью «Сберечь язык - сберечь народ». Он бегло взглянул и сказал, что именно об этом и нужно говорить на конгрессе.

Пришёл Сергей Владимирович, и снова говорили о предстоящем Арбитраж­ном суде. На завтра назначена встреча Кузнецова и Бояринова с председателем Высшего Арбитражного суда Антоном Ивановым.

Михалков спросил у меня, приходилось ли мне в мою бытность руководителем Санкт-Петербургской писательской организации судиться в Арбитражном суде?

- Неоднократно, - сказал я. - И не с какими-то частными хватами, а с КУГИ - Комитетом по управлению городским имуществом. Он отнимал у нас помещение, в котором расположена писательская организация. Мы прошли пять судов и от­стояли, причём без блата и взяток.

- Вот, - сказал Михалков. - Значит, и наше дело не безнадёжное.

После короткого совещания у Михалкова перешли в конференц-зал, где со­стоялся секретариат по конгрессу. Мы планировали пригласить на конгресс как можно больше писателей стран СНГ и Прибалтики, но мэрия Москвы и Лужков стали настаивать на приглашении писателей дальнего зарубежья - русскопишу- щих. Пришлось искать компромисс.

После секретариата Салтыкова сказала мне, что Михалков строго поговорил с Бояриновым. О чём - ей неизвестно. Как она полагает, Сергей Владимирович недоволен, что в руках Бояринова сосредоточены финансовые рычаги не только Московской городской писательской организации, но и МСПС. Михалков даже хотел уволить Бояринова, но, кажется, они пришли к временному примирению.

Михалков и Кузнецов приняли решение утвердить меня в качестве заместителя председателя Исполкома по издательским и творческим вопросам. И сделать это на заседании Исполкома сразу после конгресса - 21 ноября.

«Чему быть, того не миновать», - вспомнил я, всё же чувствуя удовлетворение от того, что мне поручают столь необходимое в нашей организации дело.

17 октября. Сборная России по футболу в присутствии 80-ти тысяч болель­щиков одолела в Лужниках сборную Англии со счетом 2:1. Восторг и радость сумасшедшие. Мало, слишком мало у нас общих радостей, и хорошо, что есть футбол.

21 октября. Принялся за неоконченный роман «Возвращение “Гардарики”». Читая его страницы, с удивлением, переходящим в ужас, понимаешь, сколь изме­нилась наша российская жизнь за четверть века. Сколь ожесточилась и нравствен­но пала она по сравнению с тем, что было. То, что раньше считалось криминалом, сейчас можно рассматривать как лёгкую шалость. То, что раньше было позорным и даже преступным, например спекуляция, теперь поощряется и даже имеет своё новое название - бизнес. Отрицательный для своего времени герой Гайдара Ква- кин в наши дни - просто живой, разнообразных дарований, мальчик. Остап Бен­дер - милый, остроумный затейник и обаяшка. Недаром же в центре Петербурга, на знаменитой площади Искусств ему поставили памятник. И теперь аникушин- ский Пушкин именно на него указывает рукой - как на героя нашего времени. Сплошной постмодернизм не только в искусстве, в литературе, но и в жизни. Самый невинный - татуировка на женской груди. Раньше власти метили женщин лёгкого поведения татуированной на плече лилией, а теперь многие дамочки сами осуществляют на своём теле «резьбу по дубу». И не только они.