Вера Чиркова - Простая история

- Так как вас зовут?

- Кирилл...

- Хм, Кирилл, красивое имя. А я, почему-то думала, что вы Владимир...

- Владимир? Я, что похож на Вовку? - в конец обиделся Кирилл.

- Нет, просто...

Слушайте, девушка, когда меня выпишут? Что мне прописали? Долго тут держать будут.

- Боюсь. Что правда для вас окажется очень жестокой, - печально выдохнула Палкина.

Кирилл внимательно посмотрел снизу вверх на девушку и растерянно спросил:

- Что значит жестокая? Я что тут надолго? Почему? Я ведь в норме. Нормальный, все помню. Что надо-то?

Лиза вновь вздохнула и присела на корточки возле Кирилла. Она не глядя на него, вымолвила:

- Да не в этом дело, вы-то в норме, только вот...

- Что еще? Не понял? Что происходит?

- Дело в том, что вы не там где жили.

- Чего? - Кирилл, вскочил с унитаза и просмотрел на девушку, как на змею смотрит мангуст. - Меня, что, в другой город еще отвезли? На опыты что ли отправили? Вы это... кончайте тут меня пугать!

- Да нет, город-то тот, вот только страна другая... - Лиза встала, и вплотную подойдя к Кириллу, пристально посмотрела ему в глаза.

Он несколько секунд молчал, соображая, что она ему сказала. Затем улыбнулся как-то беззащитно и обреченно:

- Хм, страна другая. Как это..., как это, другая?! Что, власть поменялась, что ли, пока я в отключке был?!

- Вроде того...

- Нет..., не может быть! Нет, скажите, что вы шутите! - бормотал Лучинский. - И сколько же это я в отключке-то был? Что, долго?

- Да...

- Месяц?

Лиза молчала, она опустила глаза и, отвернувшись, подошла к зеркалу. Затем поправив волосы, вновь посмотрела на Кирилла. Тот стоял в ожидании:

- Два месяца? - удивленно спросил он.

Лиза грустно улыбнулась.

- Что больше? Скажите, не томите. Не томите мне душу! - взмолился Лучинский.

- Вы пробыли в коме почти девяносто....

- Девяносто дней? Три месяца! Мать твою! - схватился за голову Лучинский.

- Да нет, вы не поняли, вы пробыли в коме, в литургическом сне, в анабиозе, или еще как хотите, назовите свое состояние, почти девяносто... лет...

Кирилл, вздрогнул и замер. На его устах, застыла нелепая и уродливо-смешная улыбка. Лучинский не моргая, смотрел на Палкину и не дышал. Он не мог двигаться.

- Да, Кирилл, такова вот, правда. Так что...

Оцепененье у Кирилла прошло через несколько секунд. Он опустился на унитаз и тихо и как то жалобно сказал:

- Господи, прошу тебя, я хочу проснуться. Нет. Нет. Я хочу проснуться!

Палкина вздохнула и медленно подошла к Кириллу. Она стояла, не решаясь к нему дотронуться. Она боялась, что он сейчас сорвется и у него будет нервный стресс. Наконец Лиза взяла себя в руки и тихо молвила:

- Правду придется пережить. Но, ни это самое страшное...

Кирилл поднял голову и жалобно посмотрел на девушку:

- Что это еще не самое страшное? Что может быть еще страшнее?

- Вы теперь объект государственной важности и, по сути, себе не принадлежите...

- Что?!!! - совсем обомлел Кирилл.

У него вдруг потемнело в глазах и пересохло во рту. Он почувствовал, что теряет сознание от слабости и напряжения. Лиза подхватила его под руку и потащила обратно в палату.

На ходу она ласково ему шептала:

- Ничего, ничего надо прилечь, мы что ни будь придумаем, ничего, вы главное совсем не падайте духом. Знайте, вас не бросят!

***

- Слушай, Михаил Альфредович, я тебе сейчас одну вещь скажу, которую в принципе говорить не обязан! Слушай, я знаю. Про всю эту патетику доверия, и все же я тебе скажу, я тебе тут как никому доверяю, и поэтому считаю, что тебе можно сказать информацию государственной важности! - тревожно шептал Сикора.

Он, сидел как-то по-мальчишески, сдвинув свои короткие ножки и сложив на колени руки. Его было немного жаль, Щупп грустно ухмыльнулся и тяжело вздохнул. Михаил Альфредович решил пока молчать и выслушать этот странный и тревожный монолог фимобщика.

- Ты мне, конечно, не доверяешь, понимаю. Нам сотрудникам министерства безопасности конечно трудно как то говорить о доверии. Я это тоже понимаю, но вот видишь, я крамолу говорю тебе. Да, не думай что это капкан. Не думай, не всегда сотрудник фимоба все делает по инструкции и по требованиям своего начальства. Не всегда Михаил. Ты должен знать, что мы тоже люди, и у меня порой закипает кровь, когда я вижу определенную несправедливость. И когда я чувствую что человек вполне порядочный и ему можно доверять и его ломать ни в коем случае, не надо.

Щупп вновь тяжело вздохнул, он покосился на потолок, а точнее на люстру сикорского кабинета. Лаврентий Васильевич понял его намек и, махнув рукой, брезгливо продолжил: