Вера Чиркова - Простая история

Кирилл, всплеснул руками и укоризненно покачал головой:

- Нет... я понимаю, что он все тут. Он тут главный и все такое. Он почти Бог. Почти... но все же. Нельзя же отречься вообще от всего и вся! И ради чего? Ради, вот такого, пустого существования?

- Хватит. Не надо мне читать мораль. Не надо. Я все знаю сама. А вот вы не знаете. Многое не знаете! И не знаете главное! Главную мою тайну!

Кирилл посмотрел внимательно на женщину. И неожиданно спросил:

- А зачем, он вам?

Но, она не смутилась и ответила вопросом на вопрос:

- А вам?

Кирилл пожал плечами и вздохнул:

- Мне?! Мне он не нужен...

Стюарт ухмыльнулась и грустно улыбнулась:

- И мне... Мне нужны вы... Вы мне, очень нужны... И ваш ребенок!

Кирилл понял, что вести разговор с ней просто не возможно. Она постоянно перехватывает лидерство. Она постоянно контролирует ситуацию и тем более говорит, какие-то странные вещи.

"Не хватало еще, что бы она мне тут начала в любви признаваться. Тогда все рухнет, тогда она почувствует, что я не смогу ответить ей взаимностью и точно разозлиться, и тогда, тогда крах... ничего не получиться!"

Лучинский насупился:

- Так зачем вы тогда?

Она улыбнулась и пожала плечами:

- А вы?

Теперь уже разозлился Лучинский. Он, хотел даже встать и уйти, но что-то удерживало его. Словно кто-то неведомый внутри, запретил так поступать. Кирилл попытался успокоиться и как-то изменить этот почти нелепый диалог:

- Слушайте... у нас разговор не получится.

Но, она вдруг стала мрачной, в ее глазах блеснула злость, Стюарт достала из маленькой сумочки, с которой пришла, пачку дамских сигарет. Подкурив, тонкую черную палочку, она выпустила дым, почти Кириллу в лицо и вызывающе сказала:

- А, кто сказал, что я собираюсь с вами разговаривать. Я пришла вас выслушать. И все. И потом... потом я скажу... главное...

Кирилл тоже разозлился и дерзко спросил:

- Что потом?!

Он вдруг заметил, она начала нервничать. Сигарета дрожала у нее в пальцах:

- Ладно, хватит. Говорите. Это уже затягивается. Время нет. За мной следят. И, только благодаря Хрушеву я смогла...

Кирилл, вздохнул и, внимательно посмотрев ей в глаза, монотонно сказал:

- Хорошо. Я хочу вам предложить...

Она вздрогнула и растерянно посмотрела на него:

- Как и вы?

Он улыбнулся и словно согласившись, кивнул головой:

- Нет, простите, я хочу вас попросить...

Стюарт такой ответ понравился. Она улыбнулась и, затянувшись, вновь выпустила дым в сторону Кирилла:

- Вот это другое дело.

Он стерпел это и лишь тяжело вздохнул:

- Знаете. А я хоть тут у вас и не старею, но стал в душе уже настоящим стариком. Тяжело все это.

- Что именно?!

- Ну, вот так жить. Как я. Тяжело. Поймите, это очень тяжело.

- А я, думала наоборот, все для вас тут, как сказка... и я так радуюсь за вас... когда вас вижу... я радуюсь...

Кирилл вновь поморщился. Женщина вновь говорила странности, но Лучинский сделал вид, что не расслышал последних слов:

- Ага, сказка. Ну ладно, но я не об этом. Я о сыне. О своем сыне. Вы ведь хотите его забрать?

Стюарт стала совсем грустной, она бросила окурок себе под ноги и затушила его подошвой туфельки. Помолчав, она спросила:

- Что вы хотите?

- Я? Я хочу, что бы вы стали ему настоящей матерью.

Она вскинула брови и удивленно спросила:

- Правда? Почему?!!! Вы что, знаете? Вы все знаете?.. Нет, вы не можете знать... просто не можете...

Он ответил не сразу, не понимая, что она говорит ему... вновь посмотрел на прудик, в котором плескались большие жирные золотые рыбки. Их бока отливались кроваво-красными полосками.

- Просто я хочу, что бы он рос, как простой, вернее нормальный настоящий человек.

- Правда?! - на глазах Стюарт выступили слезы. - А я думала... вы против, будете и будете мне сейчас выговаривать, просить умолять... Хотя если бы вы знали главную причину... вы бы согласились без уговоров!

- А смыл? - хмыкнул он. - Все ведь решено. И я ничего уже не решу. Что даст моя строптивость?!

- Да, вы правы... - грустно согласилась она. - Но, поверьте, это будет, наверное, самый счастливый ребенок на свете. Я сделаю все, что смогу. И вы будете радоваться. Вы будете все это видеть и радоваться!

- Не получиться.

- Что? - вздрогнула она.

- Не получиться сделать его самым счастливым. И меня заодно...

- Почему?! - обиделась Стюарт.

- Потому, что ребенок не должен видеть, что его родители становятся моложе его самого, а родители пусть и приемные не должны видеть, что их ребенок стареет и умирает у них на глазах, это противоестественно жизни. Обычной человеческой жизни.