Unknown - ИСТОРІЯ

310

1807. цузских гвардейцев, но у нас не нашлось приборов. Государь, узнав о том, сказал с неудовольствіем обер-гофмаршалу графу Толстому: „возьми хоть по 25-ти червонцев на человека, но сделай обед». Граф Толстой, с отличавшею его резкою откровенностью, отвечал Государю: „так разве прикажете положить эти червонцы перед каждым солдатом*. 1? Приборов у нас всего двенадцать; Вы сами не велели больше брать с собою в поход». Вообще, во все время пребыванія в Тильзите, Гусскіе были гостями Французов ( 65).

Император Александр знал настоящую цену угожденіям Наполеона, хотя некоторые из Русских, тогда находившихся в Тильзите, были ослеплены шумихою лести. Генерал Вудберг писал, между нрочим, товарищу министра иностранных дел, графу Александру Никол. Салтыкову: „судя по тому, что произошло здесь до сих пор, можем надеяться, что это достопамятное событіе будет иметь самыя удовлетворительныя последствія" ( 66). Князь Лобанов до того величался своим участіем в заключеніи Тильзитскаго мира, что пріобрел нелестное для себя прозваніе „князя мира". Но ближайшіе сподвижники Государя смотрели иначе на внезапную перемену нашей политики; в особенности-же Новосильцов, постоянный поборник союза с Англіей, нескрывал, что новая политическая система русскаго правительства была противна его убежденію: когда Император Александр, увидев Новосильцова, сказал ему: „Ну, я принял Почетный Легіон», он отвечал Государю: „Теперь, оставаясь на службе, я мог-бы повредить новому союзу Вашего Величества и новой Вашей политике. Наполеону известны моя личная к нему вражда и моя иріязнь к Англіи; следственно, покамест я при

Вас, он не может полагаться на искренность Ваших чувств, а потому, чтобы упрочить доверіе новаго Вашего союзника, Вам никак нельзя долее держать меня при себе. Вы, напротив, должны меня прогнать, и прогнать гласно". Император Александр несделал этого, но, тем не менее, Новосильцов постепенно лишился всех своих докладов Государю и доступа к нему; считая себя обиженным, он гласно порицал податливость нашего двора Наполеону и разрыв с Англіей. Несколько неосторожных слов им сказанных, где-то на публичном обеде, переполнили меру терпенія снисходительнаго Александра, и Новосильцов был принужден уехать за границу. Кочубей, в ноябре 1807 года, получил увольненіе, под предлогом болезни, в безсрочный отпуск. Граф Строганов, видя невозможность оставаться в прежних отношеніях к Государю, предпочел мечь перу, еще при начале кампаніи 1807 года, и получив, в чине тайнаго советника, за блистательный подвиг в отряде Платова, орден Георгія 3-го класса, по заключеніи Тильзитскаго мира, был переименован в генерал-маіоры и пожалован в генерал-адъютанты. Причину удаленія товарищей юности Александра следует приписать не столько измененію его внешней политики, сколько нравственному перевороту, происшедшему в нем самом, после Тильзитскаго свиданія. Многократныя продолжительныя беседы с тем, кого современники на-перерыв провозглашали величайшим из смертных, должны были способствовать развитію самостоятельности Александра и показать ему в настоящем виде благородных, но мало опытных и невсегда достаточно дальновидных советников, которых прежде считал он

312

1807. умами превосходными. В последствіи, они снова были призваны к государственной деятельности, но прежнее высокое значеніе их при Государе уже никогда не возобновлялось.

Паденіе этих любимцев и перемена нашей внешней политики на первый раз увеличили и без того уже сильное вліяніе графа Николая Александр. Толстаго и его приверженцев. Волезнь барона Вудберга послужила предлогом к его увольненію. Министерство иностранных дел, после краткаго управленія князя Александра Никол. Салтыкова, было вверено, сперва временно (в сентябре 1807 г.), а потом и окончательно (в феврале 1808 г.) графу Никол. Петров. Румянцеву, который, вместе с тем, сохранил и прежнее свое министерство коммерціи. Его назначеніе было новым торжеством для французской партіи и для всех тех. которые, увлекаясь фетишизмом к Наполеону, считали всякую борьбу с ним невозможною. Напротив того, глас народа, не всегда глас божій, но тогда верно сознававшій силы и средства Россіи, желал, чтобы смыто было пятно Тильзитских уступок. Оскорбленная народная гордость требовала новой войны, a благопріятное расположеніе к Франціи графа Румянцева подавало пищу неудовольствію и насмешкам. Присланный Наполеоном, в качестве резидента при нашем дворе, генерал Савари был принять с ледяною холодностью в высшем обіцестве Петербурга и только-лишь ласковое обращеніе с ним Императора Александра, сделавшагося, или казавшагося, вполне растюложенным к Наполеону, заставило нашу аристократію изменить обращеніе с клевретом ненавистнаго Русским „Бонапарте",