Unknown - o 26827bf23e6c9ef9

в

голове подопечного обитает представление о "христианстве", которое

он

называет "духовным", но это сильно сказано. Его голова забита

хитонами,

сандалиями, доспехами, босыми ногами. Тот простой факт, что люди, окружающие

его в церкви, одеты по-современному, стал для него

(разумеется,

бессознательно) настоящим камнем преткновения. Не давай этому камню выйти

на

поверхность и не позволяй подопечному спрашивать себя, какими же он желал

бы

видеть прихожан. Следи за тем, чтобы все его представления были

посмутнее:

потом в твоем распоряжении будет целая вечность, и ты сможешь

развлекаться,

наводя в нем ту особую ясность, которой отличается ад.

Максимально используй разочарование и упадок, которые

неминуемо

настигнут его в первые же недели по обращении. Враг попускает

это

разочарование на пороге каждого человеческого дела. Оно появляется, когда

мальчик, зачарованный историей Одиссея, начинает учить греческий. Оно

же

появляется, когда влюбленные поженились и учатся жить вместе. Во

всяком

человеческом деле есть переход от мечтаний к действительности. Враг идет

на

риск, связанный с этим разочарованием, так как лелеет надежду, что

эти

отвратительные маленькие создания станут его свободными

приверженцами и

служителями. Он вечно называет их "сыны", с упорным пристрастием унижая

весь

духовный мир неестественной любовью к двуногим. Не желая лишать их

свободы.

Он отказывается силой вести их к целям, которые поставил перед ними.

Он

хочет, чтобы они "шли сами". Здесь-то и кроются наши возможности. Но

помни,

что здесь же скрыта и опасность для нас. Уж если они пройдут

благополучно

через период сухости, они будут меньше зависеть от своих эмоций и

искушать

их станет труднее.

До сих пор я писал тебе так, словно люди, сидящие на соседних

скамьях,

не дают никаких разумных поводов к разочарованию. Когда же твой

подопечный

знает, что дама в нелепой шляпке -- страстная картежница, а

человек в

скрипучих сапогах -- скряга и вымогатель, твоя задача много легче. Ты

просто

мешай ему думать: "Если я, такой, какой я есть, могу считать

себя

христианином, почему недостатки моих соседей по скамье

доказывают, что их религия -- просто лицемерие и привычка?"

Ты

спросишь, возможно ли, чтобы столь очевидная мысль миновала его?

Возможно,

дорогой Гнусик, вполне возможно! Обращайся с ним поразумнее, и это просто

не

придет ему в голову У него еще нет прочной связи с Врагом, а потому

нет

истинного смирения. Сколько бы он ни говорил о своей греховности, даже

на

коленях, все это -- лепет попугая. В глубине души он еше верит, что

оказал

большую честь нашему Врагу, когда обратился, и думает, что

выказывает

большое смирение, ходя в церковь вместе с ограниченными, скучными

людьми.

Удерживай его в таком состоянии как можно дольше.

Твой любящий дядя Баламут.

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ

Мой дорогой Гнусик!

Я очень рад тому, что ты рассказал мне об отношениях подшефного

с

матерью. Непременно воспользуйся возможностями, которые здесь

открываются.

Враг намерен продвигаться от центра души к ее окраинам, все

больше и

больше подчиняя поведение нашего подопечного новому идеалу. В любую

минуту

Он может добраться и до отношений с матерью. Ты должен опередить Его.

Не

теряй связи с нашим коллегой Лизоблюдом, который опекает эту даму. Создай

в

его семье атмосферу постоянной раздражительности и ежедневных колкостей.

При

этом полезны следующие методы:

1) Удерживай внимание подопечного на его внутренней жизни. Он

думает,

что обращение развивается "внутри него", и потому смотрит внутрь, на

"состояние своей души", или, точнее, на ту версию этих состояний, которую

ты

ему подсунешь. Поощряй его всячески в этом "самоанализе" и отвращай его

взор

от простейших обязанностей, направляя к целям высоким и духовным.

Обыграй

полезнейшую черту человека -- пренебрежение к будничному и страх перед

ним.

Доведи подопечного до того, чтобы он часами копался в себе, но при этом

не

обнаружил черт, которые совершенно ясно видны каждому, живущему

или

работающему с ним. 2) Без сомнения, ты никак не запретишь ему молиться

за

свою мать, но постарайся обезвредить его молитвы. Последи за тем, чтобы