Олька - Unknown

Вот так быстро пролетела неделя, приближая меня к ответственному дню. Всю ночь я обдумывала, как объясню Николь свой поступок. Я прокручивала в голове все возможные варианты. Я хотела вылить сыворотку и налить вместо неё воду, но сомневаюсь, что Николь поверит. Потом хотела спрятать её сосуд с ядом и сделать вид, что никакой сыворотки и не было вовсе. Под утро я решила остановиться на последнем варианте.

Я встала раньше Николь и сразу пошла на кухню. Как всегда, по пятницам обе бутылки с сывороткой уже красовались на нашем столе. На прошлой неделе мне пришлось соврать Николь, что я выпью сыворотку после завтрака, а сама вылила в раковину, пока она умывалась. Я не заметила, как уже пару минут стою в растерянности, не зная, что же делать с проклятыми сосудами.

- Рано ты встала, - сонным голосом сказала Николь. Она стоит в дверях у меня за спиной. Чёрт. От неожиданности я даже не сразу поняла, что она обращается именно ко мне. Она уже давно со мной не разговаривает.

- Не спится, - сказала я, не поворачиваясь лицом к соседке, чтобы не выдать свою ложь. Если я посмотрю Никки в глаза, то не смогу закончить начатое…

- Зачем ты это сделала? – требовательно спросила она, когда я схватила бутылки и вылила жидкость в раковину.

- Чтобы спасти нас обеих, - ответила я, повернувшись к Николь. Она схватилась руками за голову, как безумная. Мы все тут безумцы в какой-то степени.

- Я сожгла ту записку много месяцев назад. Как ты узнала? – Николь села на пол, прижавшись к стене. Я осторожно села рядом, думала, она меня оттолкнёт, но этого не произошло.

- А, ты об этом… Я о ней и не знала. Её написали мои друзья, - ответила я. Пока не стоит называть имён. - Ты правильно сделала, что послушалась их.

- Прости, что не рассказала тебе, - сказала Николь. Она дрожит, хотя в комнате тепло. Это страх. Мне жаль её. - Не знаю, что на меня нашло. Когда я перестала пить эту штуку, ко мне стала возвращаться память, вместе с ней и страшные сны… Я боюсь, Алиса…

Не знаю, почему она со мной вдруг заговорила, но рада, что могу быть с ней откровенна.

- Ты будешь свободна, Никки, - сказала я, глядя ей в глаза, - ничего не бойся, слышишь? Нас используют. Мы не должны подчиняться чьей-то прихоти и больной фантазии.

Я вижу, как она напугана, и сама боюсь не меньше. К Николь вернутся её кошмары, но я чувствую, что поступаю правильно. Ведь после повторной прививки она всё равно помнила убийство мужа.

- Я не убивала его, - прошептала Николь, словно прочитав мои мысли, - меня подставили. Я вспомнила… Я не могла его убить, ведь я любила...

- Верю, - сказала я и обняла Николь. Она перестала дрожать и плакать. Никки сильнее, чем я думала.

- Почему мне снилось, что я убиваю его в нашей спальне? Ведь я видела всё со стороны. Человек в маске связал меня, а потом убил Коула. Зачем? Мой бедный муж… Я винила себя…

Я не отпускала Николь из объятий, а она продолжала повторять имя мужа, как в бреду. Наверно, я выглядела так же, когда стала вспоминать Николаса…

- Потому что этим чудовищам нужно, чтобы мы винили себя всю оставшуюся жизнь, - ответила я. Скорей себе, чем ей. Не знаю, как Николь, но я поняла, что ей тоже заменили воспоминания на ложные. Теперь я больше не сомневаюсь в правильности своего поступка. Пусть сейчас Николь больно, но зато она знает правду. В любом случае мужа не вернуть…

- Спасибо тебе. Мне стало легче. Я была в неведении всё это время, была сама не своя… Прости за грубое отношение… Не думай, что я убийца, - сказала Николь.

Я погладила её по голове и поднялась с пола. Лицо Николь покрылось красными пятнами из-за нервов, но, думаю, через пару часов всё пройдёт. И истерика, и пятна.

- Я верю тебе, - повторила я миллионный раз и улыбнулась. Так всегда делает Ник. Улыбается, чтобы меня успокоить. - И ты доверься мне.

- Что с нами будет?

- Этого я не знаю, - призналась я, - но теперь ты не одна. Кстати, мы никогда об этом не говорили… Из какого ты города?

- Блудрим, - ответила она. Её взгляд стал ясным, а голос – добрым.

- Не думала. Ты выглядишь воинственно и не похожа на жительницу нежненького города, - сказала я, улыбаясь и уже не боясь, что Николь мне врежет.

В Блудриме живут мечтатели, романтики, творческие личности. Пефом и Блудрим чем-то похожи, но в моём городе стали забывать, что такое мечта, потому что у всех есть любимая профессия и известность. Казалось бы, что ещё можно пожелать? Серьёзные отношения между мужчиной и женщиной стали для нас дикостью, семейные пары стали чаще распадаться… В Блудриме, я так понимаю, всё иначе, это город вдохновения. Пефом – центр шоу-бизнеса. Наши города родственны. Блудрим вдохновляет, Пефом творит. Так же родственны, как Префектум и Алиэнс. Префектум – столица не только страны, но и всей науки. Алиэнс – политический город, где ведутся правительственные дела. Это город юристов, экономистов, органов власти и всех профессий, что напрямую или косвенно связаны с политикой и экономикой страны. Сансити – спортивный город, независимый от других. Я там никогда не была, но хотела бы посмотреть на его жителей-экстремалов. Так «Идеал» поделил нашу страну на социальные ниши. Люди могут перебираться из одного родственного города в другой, но возможность реализовать себя ограничена. Например, Нику, чтобы заняться вместо политики музыкой, пришлось подписать договор о неразглашении тайны. Я вообще не понимаю, для чего необходимо это социальное деление. От этого проще только «Идеалу». Учёные знают, за какие ниточки дёргать тех или иных жителей, как добиться их доверия. Моя мама родилась в обычном городе, где не было запретов на выбор профессии, где образование было общим. Сейчас же университеты специализируются лишь на определённых отраслях, присущих тому или иному городу. Единственное, что нас объединяет – воинская часть. Она сохранилась в каждом городе, но военную подготовку молодые солдаты проходят только в Сансити, после чего их распределяют по стране. По мнению «Идеала», парни из других городов в армии не нуждаются. От воспоминаний об этом голова пошла кругом. Что ж, скоро весь мир перевернётся с ног на голову. Неизвестно, в каких условиях будет расти молодое поколение…