Unknown - РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

Кардинал, привлекая к себе внимание, гулко стукнул о пол посохом:

- Кто вы?

Герцог (если это был герцог) бровью в его сторону не повёл:

- Кого тут собрались убивать?

- Это церковное дело. – высокомерно бросил Бессьер, - Вам здесь не место.

- Я решаю, где мне место, а где нет. – снизошёл, наконец, до него вельможа и, обернувшись на шум непонятной возни у входа, добавил, - Будете досаждать мне, вышвырну пинками из монастыря. Хотите ночевать под открытым небом? Ты кто?

Последний вопрос был обращён к Томасу, и тот, надеясь, что не ошибся, предполагая в пришельце герцога, опустился на одно колено:

- Сэр Томас Хуктон, вассал герцога Нортхэмптона.

- Сэр Томас отличился под Креси. – негромко подсказал герцогу седой, - Один из молодцев Уилла Скита.

- Лучник? – уточнил герцог.

- Да, Ваша Милость.

- И пожалован в рыцари? – в голосе лорда отразилось лёгкое неодобрение.

- Да, Ваша Милость.

- Заслуженно пожалован, мой лорд. – твёрдо сказал седой, и Томас вспомнил его.

Сэр Реджинальд Кобхэм, прославленный военачальник.

- Мы дрались с вами плечом к плечу у брода, сэр Реджинальд.

- Бланшетак он звался, брод этот! – припомнил Кобхэм и ухмыльнулся, - Горячая была сеча, скажу я вам! Поп ваш… Лихо он топором сносил французам бошки!

- Отец Хобб. – кивнул Томас.

- Вы, двое, закончили вечер воспоминаний? – осведомился нерцог.

- Ещё и не начали, мой лорд. – скалился Кобхэм, - Сами понимаете, встретились два ветерана…

- Чёрт бы подрал всех ветеранов, вместе взятых. – беззлобно ругнулся Уорвик.

Сам король озаботился приставить неродовитых, однако опытных в военном деле людей ко всем без исключения, знатным полководцам, сознавая, что горячность юности и вельможную спесь лордов следует уравновесить практической мудростью старых рубак. Уорвик не был юнцом, участвовал в сражении под Креси, и всё же не принимал важных решений, не переговорив с Кобхэмом, мнение которого высоко ценил. Сейчас герцог был не в духе, и настроение ему отнюдь не улучшило алое сердце, замеченное на щите Скалли, прислонённом к саркофагу:

- Это не герб ли Дугласов?

- Это кровоточащее сердце Христово. – быстро нашёлся с ответом кардинал.

Разговор вёлся по-французски, и Скалли даже не понял, что речь идёт о его щите. Тем не менее, шотландец, чуя в Уорвике англичанина, сверлил его взглядом так яростно, что Бессьер, опасаясь, как бы Скалли не бросился в драку, плечом оттеснил его за спины всё ещё стоящих истуканами у гроба монахов.

- Эти люди! – кардинал обвёл рукой сгрудившихся у подножия алтаря солдат Лабрюиллада, - служат церкви. А вы мешаете исполнению священного долга, возложенного на нас лично Его святейшеством папой.

- Мешаю? Упаси Боже!

- В таком случае благоволите покинуть храм, дабы мы могли продолжить церемонию.

- Что за церемония? – осведомился герцог, переводя взор на Томаса.

- Убийство, проще говоря, Ваша Милость. – растолковал тот.

- Священное возмездие! – загремел кардинал, - Этот сквернавец отлучён! Он проклят Богом, отвергнут людьми и отлучён церковью!

- Правда? – спросил у Томаса Уорвик.

Томас пожал плечами.

- Он – еретик! Обречённый на адские муки еретик! – обличал Томаса Бессьер, - И он, и его блудница-жена, и потаскуха, надругавшаяся над святостью брака!

Повинуясь взмаху длани кардинала, герцог повернулся к Бертилье, и складка меж его бровей разгладилась:

- Женщины тоже приговорены к вашему «возмездию»?

- Господь осудил их, а мы лишь исполним волю Его.

- Вынужден огорчить. Не исполните, пока я здесь. – сказал герцог, с сожалением отводя глаза от графини Лабрюиллад, - Сэр Томас, дамы под твоим покровительством?

- Да, Ваша Милость.

- Тогда вставай. Ты – англичанин?

Томас поднялся с колена:

- Кто ж ещё, Ваша Милость?

- Хорошо.

- Он – грешник! – зашёлся в визге Бессьер, почувствовав, что добыча ускользает от него, - Проклятый грешник! Церковь приговорила его к смерти!

- Он – англичанин, как я. – спокойно произнёс Уорвик, - А церковь не исполняет приговоров. Она их выносит и передаёт преступников светским властям. Здесь и сейчас единственная светская власть – это я, герцог Уорвикский. Этот человек – англичанин, я забираю его, и непременно казню…

Он холодно улыбнулся кардиналу:

-… Если архиепископ Кентерберрийский его мне предпишет казнить.

- Он отлучён!

- Два года назад, - с коротким смешком поведал кардиналу герцог, - ваши попы у нас в Уорвике отлучили двух коров, гусениц и даже жабу. Вы пользуетесь отлучениями, как строгая мамаша розгой. Разговор закончен. Он – англичанин, он – лучник, он – мой.