Unknown - РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

- Надо послать гонцов к вашему отцу. К королю.

- Я помню, кто у меня отец.

- За подмогой, сир.

- Раз надо – посылайте. Только просите у отца чурбанов почурбанистее.

- Кого-кого, сир?

- Гонцов, говорю, посылайте! И поживее!

И французы послали за подкреплением.

Верзила с моргенштерном и оба его приятеля бросились в атаку, рыча оскорбления. Здоровяк нацелился на Томаса, а его товарищи с кистенём и алебардой – на стоящих по бокам от Хуктона Арнальдуса и Карла. Гасконцу достался латник с гупильоном, богемскому немцу – алебардщик.

Томас покрутил в руках бесполезное копьё и отшвырнул в сторону.

Навершие двуручного моргенштерна со свистом рассекло воздух. Томас непроизвольно отметил капельки крови, сорвавшиеся с острых шипов. Лучник остался без оружия, поэтому он шагнул вперёд, поднырнув под опускающуюся булаву, и изо всех сил стиснул врага в объятиях.

Арнальдус принял било гупильона на щит, откинул вбок и всадил топор французу в бедро. Карл последовал примеру Томаса, скользнул вплотную к своему противнику и вбил ему в пах булаву. И вбил снова. От тонкого визга у мёртвой хваткой сжавшего детину Томаса едва не лопнули барабанные перепонки. Француз с алебардой сложился вдвое, лезвие его оружия пропахало по спине Томаса, разрывая кольчугу вместе с кожаной подкладкой. Карл перехватил палицу ближе к навершию и с короткого замаха размозжил французу позвонки у основания черепа. Тот беззвучно рухнул наземь. Богемец выхватил кинжал, подскочил сбоку к стиснутому Томасом здоровяку. Всунув лезвие снизу под нагрудник врагу, богемец отогнул край и вогнал кинжал французу под рёбра.

- Господи! Господи! – закричал верзила.

Томас не отпускал. Здоровяк продолжал держать в задранных руках моргенштерн. Опустить руки ему не давали объятия Томаса, но почему он не бросал оружие и не вцеплялся лучнику в глотку (как на его месте поступил бы сам Хуктон), Бог весть. Как бы то ни было, Карл погружал кинжал всё глубже, и верзила вопил всё громче. Вероятно. Клинок распорол ему кишки, потому что до ноздрей донёсся смрад дерьма. Хуктон сжал извивающегося ужом француза так крепко, как мог, а Карл ударил кинжалом повторно. Его окровавленная латная перчатка вместе с оружием почти скрылась под кирасой умирающего в багровых лохмотьях мяса и кольчуги.

- Можешь отпускать. – оповестил Томаса Карл.

Здоровяк осел мешком, судорожно хапая воздух распятым ртом.

- Бедный дурень. – сказал Карл, добивая его булавой, - Удачи тебе в аду. Передай привет от нас старику Люциферу.

А французы тем временем оттягивались назад. Шаг за шагом, не сводя с врага глаз, они пятились обратно к прорехам в изгороди. Ни англичане, ни гасконцы их не преследовали, ибо командиры сзади орали на все лады:

- Держать линию! Не преследовать! Пусть идут!

И англичане с гасконцами держали линию, хотя каждый из них знал, что богатые пленники захватываются в погоне за отступающим противником. Но сомкнутость боевых порядков была важнее. Французам не удалось прорвать линию сталью, не удастся прорвать и золотом.

- Неплохо дерёшься. – подначил Томаса Карл с ухмылкой, - А про такую штуку, как оружие, тебе не рассказывали?

Рот у Томаса пересох, не поболтаешь. Однако, едва французы убрались, появились женщины из английского обоза, разносящие по рядам речную воду в бурдюках. Воды напиться вдосталь не хватало на всех, но освежить губы и горло – вполне.

И трубы в долине завыли вновь.

Враг снова шёл в наступление.

Первый из гонцов, добравшихся до короля, был в пыли с головы до пят. Пот проложил дорожки в слое пыли на лице посланца. Лошадь его была бела от пота. Гонец преклонил колено:

- Ваше Величество, принц, ваш сын, просит подкреплений.

Король устремил взор на дальний холм. В широком проломе, делившем изгородь на две прерываемые более мелкими прорехами части, колыхались стяги, несомненно, английские.

- Что там? – спросил король.

- Враг обессилен, сир. Очень обессилен.

- Но не разбит.

- Нет, сир.

Вслед за первым прибыли ещё два гонца, и король, наконец, смог составить для себя примерную картинку того, что происходило на английском холме. Посланники до небес превозносили храбрость наследника, и Его Величество благосклонно кивал, делая вид, что верит. По-видимому, первая баталия действительно измотала англичан, впрочем, так и не прорвав их боевых порядков.

- Они упёртые, сир, эти англичане. – тяжело вздохнул гонец.

- Упёртые, не отнимешь. – покусывая губу, согласился король.