UserXP - В полушаге от любви

то, что я здесь одна. Даже если преступник и пользовался этим проходом, что

представлялось весьма вероятным, это ведь не означает, что он находится здесь

постоянно. Подбодренная этим выводом, я всё же рискнула постучать по стене и

даже несколько раз позвать на помощь. Бесполезно. Как я и предполагала, с той

стороны никто не отозвался. Ладно, раз так, придётся выбираться собственными

силами. В конце концов, куда-то этот коридор выводит. Вероятнее всего,

преступник пользовался им, чтобы проникнуть в особняк. Значит, продолжив идти,

я рано или поздно выберусь из дома. Вот и хорошо. Заодно узнаю, куда ведёт этот

ход. Придётся немного понервничать, зато в итоге поймать преступника станет

делом техники.

Итак. Главное - соблюдать осторожность. Двигаться тихо, крохотными шажками,

всё время держась рукой за стену. Я никуда не спешу. Да нет, спешу, конечно.

Спешу побыстрее отсюда выбраться. Но надо сдерживаться. Вдруг преступник всё-

таки надумает воспользоваться коридором именно сейчас? К тому же темнота

настолько полная, что зрение никак к ней не привыкнет.

И я стала потихоньку продвигаться. Ни на секунду не отрывала руку от стены.

Постепенно осмелев, пошла быстрее. Коридор стал более резко спускаться вниз.

Потом был поворот налево и - ещё через двадцать шагов - снова налево. Я поняла,

что такой спуск фактически заменяет лестницу. Что, кстати сказать, в моей

ситуации было весьма удачно. Если бы пришлось идти по ступенькам, мои шансы

упасть возросли бы в несколько раз.

А затем впереди забрезжил свет. Сперва я обрадовалась, понадеявшись, что

долгожданный выход близок. Но вскоре стало ясно: свет не дневной. Скорее где-то

впереди горит факел. Поэтому я очень долго стояла, прижавшись к стене, готовясь

к тому, чтобы осторожно выглянуть из-за очередного поворота. Людей не увидела:

в коридоре по-прежнему было пусто. Но факел далеко впереди действительно

горел. А спуск между тем прекратился. Вместо того, чтобы выбраться наружу, я

попала на подземный этаж. Странно: не могу вспомнить, чтобы сюда вела хоть

одна лестница.

По мере того, как я приближалась к пламени факела, осматриваться становилось

всё легче. Постепенно я различила по правую руку пару зарешёченных дверей. Всё-

таки не зря особняк напомнил мне замок. Видимо, когда-то здесь держали

заключённых.

Я шла всё дальше. И уже была готова ускорить шаг, как вдруг услышала мужской

голос.

- Кто здесь?

Вздрогнув, я остановилась. Сердце снова подскочило к горлу. Теперь я услышала

шорох и негромкое звяканье, будто кто-то тряхнул решётку. И тут же раздался

возглас:

- Пожалуйста, не уходите! Помогите! Умоляю вас, помогите!

Я замерла в нерешительности. Голос звучал хрипло, устало и одновременно

отчаянно. Я позволила себе пару осторожных шагов и наконец увидела взывавшего

к помощи. В одной из камер, вцепившись обеими руками в решётку, стоял

мужчина. Высокий и очень худой, что подчёркивала откровенно висевшая на нём

одежда. Молодой, но с сединой в волосах. Осунувшееся лицо, тёмные круги под

глазами.

- Кто вы? - спросила я, на всякий случай продолжая держаться от камеры

подальше.

- Меня зовут Норрей Грондеж.

От удивления я бы, наверное, села, если бы только было на что.

- Но вы же умерли! - воскликнула я, и сразу же сообразила, что сморозила что-то

не то.

- Как видите, не совсем, - невесело усмехнулся узник.

- И давно вы здесь оказались?

Если судить по внешнему виду, то давненько. Хотя одежда кажется вполне новой,

пусть она ему и велика. Язык не повернётся назвать эти брюки и рубашку

обносками. К тому же, немного успокоившись, я стала замечать сквозь прутья

решётки различные предметы, как правило не размещаемые в тюремных камерах.

К примеру, свет факела позволил мне разглядеть стул, несколько книг, гусиное перо

с чернильницей и даже деревянный сундук приличных размеров. Похоже, кто-то

постарался сделать заключение Норрея максимально комфортным.

- Пять лет назад, - послышался ответ.

Значит, с того самого момента, когда он якобы погиб, спасаясь от преследования.

- Кто же так с вами обошёлся?

Я всё никак не могла понять, что же произошло пять лет назад.

Снова горькая усмешка.

- Мой отец.

- Барон Грондеж? - изумилась я. Довольно странный поступок по отношению к

собственному сыну.

- Он самый. Вы были с ним знакомы?