Гомер - Одиссея

260 Место для пляски угладили, поприще сделали шире.

Тою порой из дворца возвратился глашатай и лиру

Подал певцу: пред собранье он выступил; справа и слева

Стали цветущие юноши, в легкой искусные пляске.

Топали в меру ногами под песню они; с наслажденьем

265 Легкость сверкающих ног замечал Одиссей и дивился.

Лирой гремя сладкозвучною, пел Демодок вдохновенный

Песнь о прекраснокудрявой Киприде и боге Арее:

Как их свидание первое в доме владыки Гефеста

Было; как, много истратив богатых даров, опозорил

270 Ложе Гефеста Арей, как открыл, наконец, всё Гефесту

Гелиос зоркий, любовное их подстерегши свиданье.

Только достигла обидная весть до Гефестова слуха,

Мщение в сердце замыслив, он в кузнице плаху поставил,

Крепко свою наковальню уладил на ней и проворно

275 Сети сковал из железных, крепчайших, ничем не разрывных

Проволок. Хитрый окончивши труд и готовя Арею

Стыд, он пошел в тот покой, где богатое ложе стояло.

Там он, сетями своими опутав подножье кровати,

Их на нее опустил с потолка паутиною тонкой;

280 Были не только невидимы оку людей, но и взорам

Вечных богов неприметны они: так искусно сковал их,

Мщенье готовя, Гефест. Западню перед ложем устроив,

Он притворился, что путь свой направил в Лемнос, крепкозданный

Город, всех боле других городов на земле им любимый.

285 Зорко за ним наблюдая, Арей златоуздный тогда же

Сведал, что в путь свой Гефест, многославный художник, пустился.

Сильной любовью к прекрасновенчанной Киприде влекомый,

В дом многославного бога художника тайно вступил он.

Зевса отца посетив на высоком Олимпе, в то время

290 Дома одна, отдыхая, сидела богиня. Арей, подошедши,

За руку взял, и по имени назвал ее, и сказал ей:

«Милая, час благосклонен, пойдем на роскошное ложе;

Муж твой Гефест далеко; он на остров Лемнос удалился,

Верно, к суровым синтийям, наречия грубого людям».

295 Так он сказал, и на ложе охотно легла с ним Киприда.

Мало-помалу и он и она усыпились. Вдруг сети

Хитрой Гефеста работы, упав, их схватили с такою

Силой, что не было средства ни встать им, ни тронуться членом;

Скоро они убедились, что бегство для них невозможно;

300 Скоро и сам, не свершив половины пути, возвратился

В дом свой Гефест многоумный, на обе хромающий ноги:

Гелиос зоркий его обо всем известить не замедлил.

В дом свой вступивши с печалию милого сердца, поспешно

Двери Гефест отворил, и душа в нем наполнилась гневом;

305 Громко он начал вопить, чтоб его все услышали боги:

«Дий вседержитель, блаженные, вечные боги, сберитесь

Тяжкообидное, смеха достойное дело увидеть:

Как надо мной, хромоногим, Зевесова дочь Афродита

Гнусно ругается, с грозным Ареем, губительным богом,

310 Здесь сочетавшись. Конечно, красавец и тверд на ногах он;

Я ж от рождения хром — но моею ль виною? Виновны

В том лишь родители. Горе мне, горе! Зачем я родился?

Вот посмотрите, как оба, обнявшися нежно друг с другом,

Спят на постели моей. Несказанно мне горько то видеть.

315 Знаю, однако, что так им в другой раз заснуть не удастся;

Сколь ни сильна в них любовь, но, конечно, охота к такому

Сну в них теперь уж прошла: не сниму с них дотоле я этой

Сети, пока не отдаст мне отец всех богатых подарков, 59

Им от меня за невесту, бесстыдную дочь, полученных.

320 Правда, прекрасна она, но ее переменчиво сердце».

Так он сказал. Той порой собрались в медностенных палатах

Боги; пришел Посейдон земледержец; пришел дароносец

Эрмий; пришел Аполлон, издалека разящий стрелами;

Но, сохраняя пристойность, богини осталися дома.

325 В двери вступили податели благ, всемогущие боги:

Подняли все они смех несказанный, увидя, какое

Хитрое дело ревнивый Гефест совершить умудрился.

Глядя друг на друга, так меж собою они рассуждали:

«Злое не впрок; над проворством здесь медленность верх одержала;

330 Как ни хромает Гефест, но поймал он Арея, который

Самый быстрейший из вечных богов, на Олимпе живущих.

Хитростью взял он; достойная мзда посрамителю брака».

Так говорили, друг с другом беседуя, вечные боги.

К Эрмию тут обратившись, сказал Аполлон, сын Зевеса:

335 «Эрмий, Кронионов сын, благодатный богов вестоносец,

Искренне мне отвечай, согласился ль бы ты под такою

Сетью лежать на постели одной с золотою Кипридой?»