Гомер - Одиссея

120 Так говорила рабыня, был рад Одиссей прорицанью

Грома и слова, и в сердце его утвердилась надежда.

Тут Одиссеева дома рабыни сошлися из разных

Горниц и жаркий огонь на большом очаге запалили.

Ложе покинул свое и возлюбленный сын Одиссеев;

125 Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил;

После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши,

Взял боевое копье, лучезарно блестящее медью;

Так он ступил на порог и сказал, обратясь к Евриклее:

«Няня, доволен ли был угощением странник? Покойно ль

130 Спал он? Иль вы не хотели о нем и подумать? Обычай

Матери милой я знаю; хотя и разумна, а часто

Между людьми иноземными худшему почести всякой

Много окажет, на лучшего ж вовсе и взгляда не бросит».

Так говорил Телемах. Евриклея ему отвечала:

135 «Ты понапрасну, дитя, невиновную мать обвиняешь;

С нею сидя, здесь вином утешался он, сколько угодно

Было душе; но не ел, хоть его и просили. По горло

Сыт я, сказал. А когда он подумал о сне и постели,

Мягкое ложе она приготовить велела рабыням.

140 Он же, напротив, как жалкий, судьбою забытый бродяга,

Спать на пуховой постели, покрытой ковром, 123отказался;

Кожу воловью постлал на полу и, овчин положивши

Сверху, улегся в сенях; я покрыла его одеялом».

Так Евриклея сказала. Тогда Телемах из палаты

145 Вышел с копьем; две лихие за ним побежали собаки.

На площадь, главное место собранья ахеян, пошел он.

Тут всех рабынь Одиссеева дома созвавши, сказала

Им Евриклея, разумная дочь Певсенорида Опса:

«Все на работу! Одни за метлы; и проворнее выместь

150 Горницы, вспрыснув полы; на скамейки, на кресла и стулья

Пестро-пурпурные ткани постлать; ноздреватою губкой

Начисто вымыть столы; всполоснуть пировые кратеры;

Чаши глубокие, кубки двудонные вымыть. Другие ж

Все за водою к ключу и скорее назад, поелику

155 Нынешний день женихи не замедлят приходом, напротив,

Ранее все соберутся: мы праздник готовим великий».

Так Евриклея сказала. Ее повинуяся воле,

Двадцать рабынь побежали на ключ темноводный; другие

Начали горницы все прибирать и посуду всю чистить.

160 Скоро прислали и слуг женихи: за работу принявшись,

Стали они топорами поленья колоть. Воротились

С свежей рабыни водой от ключа. Свинопасом Евмеем

Пригнаны были три борова, самые жирные в стаде:

Заперли их в окруженную частым забором заграду.

165 Сам же Евмей подошел к Одиссею, спросил дружелюбно:

«Странник, учтивее ль стали с тобой Телемаховы гости?

Иль по-вчерашнему в доме у нас на тебя нападают?»

Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:

«Добрый Евмей, да пошлют всемогущие боги Олимпа

170 Им воздаянье за буйную жизнь и за дерзость, с какою

Здесь, не стыдяся, они расхищают чужое богатство!»

Так говорили о многом они в откровенной беседе.

К ним подошел козовод, за козами смотрящий, Меланфий;

Коз, меж отборными взятых из стада, откормленных жирно

175 В город пригнал он, гостям на обед; с ним товарищей было

Двое. И, коз привязавши под кровлей сеней многозвучных,

Так Одиссею сказал, им ругаяся, дерзкий Меланфий:

«Здесь ты еще, неотвязный бродяга; не хочешь, я вижу,

Дать нам вздохнуть; мой совет, убирайся отсюда скорее;

180 Иль и со мной у тебя напоследок дойдет до расправы;

Можешь тогда и моих кулаков ты отведать; ты слишком

Стал уж докучен; не в этом лишь доме бывают обеды».

Кончил. Ему Одиссей ничего не ответствовал; только

Молча потряс головою и страшное в сердце помыслил.

185 Третий тут главный пастух подошел к ним, коровник Филонтий;

Коз он отборных привел с нетелившейся, жирной коровой.

В город же их привезли на судах перевозчики, всех там,

Кто нанимал их, возившие морем рабочие люди.

Коз и корову Филонтий оставил в сенях многозвучных; 124

190 Сам же, приближась к Евмею, спросил у него дружелюбно:

«Кто чужеземец, тобою недавно, Евмей, приведенный

В город? К какому себя причисляет он племени? Где он

Дом свой отцовский имеет? В какой стороне он родился?

С виду он бедный скиталец, но царственный образ имеет.

195 Боги бездомно-бродящих людей унижают жестоко;

Но и могучим царям испытанья они посылают».

Тут к Одиссею, приветствие правою сделав рукою,

Ласково он обратился и бросил крылатое слово:

«Радуйся, добрый отец чужеземец; теперь нищетою

200 Ты удручен — но пошлют наконец и тебе изобилье