С.В. Думин: Другая Русь (Великое княжество Литовское и Русское)

Гедимин сохранил контроль над древним Полоцком, где уже давно утвердилась литовская династия. После смерти сына Товтивила, Константина Безрукого, полоц­кий «стол» достался не его сыну, а брату Гедимина Воину. Около 1318 г. старший сын Гедимина Ольгерд женился на дочери витебского князя и вскоре унаследовал удел умершего тестя. Подчинилось Гедимину и Минское княжество. На западе войска литовского князя довольно успешно отражали нападения крестоносцев. Как и Миндовг, Гедимин умело балансировал между восточным и западным христианством. Не ущемляя прав православ­ной церкви, он пытался влиять на церковные дела, чтобы поставить в митрополиты своего кандидата, а в случае неудачи — оторвать подвластные ему земли от обще­русской митрополии, создав для Великого княжества Ли­товского особую церковную иерархию. Одновременно он не прекращал контактов с католической церковью. За­ключив соглашение с Ригой, Гедимин с ее помощью отправил несколько посланий папе Иоанну XXII, обещая ему крестить Литву по западному обряду и обвиняя орденских рыцарей в том, что они жестокими набегами отвращают литовцев от христианства. В 1324 г. в Литву прибыло папское посольство. Но против планов введения католицизма выступила и языческая литовская знать, и «русины», т. е. представители православного населения, с позицией которого Гедимин не мог не считаться. «Ко­роль Литвы и Руси», как именуют Гедимина некоторые западные документы того времени, прекрасно понимал, что источником силы его государства являются обшир­ные славянские земли.

Для укрепления и расширения своей державы великий князь использовал все доступные средства: и династичес­кие союзы, и соглашения с местным боярством, и, разу­меется, военную силу. В последнее время (прежде всего в белорусской литературе) разгорелся спор о том, создано ли Великое княжество Литовское в результате заво­евания Руси Литвой или в результате их соглашения. Спор этот, наверное, следовало бы перенести в иную плоскость. Ни одно из средневековых государств конечно же не возникло в результате свободного волеизъявления граждан, и даже на Московской Руси в те времена еще не заседали съезды народных депутатов. В борьбе побеж­дало то княжество, которое оказывалось сильнее. Но его власть над подчиненными территориями могла осозна­ваться местными жителями как чужеземная, навязанная силой, ненужная им, уне отвечающая их потребностям,— и тогда население мечтало о свержении этой власти, при каждом удобном случае пытаясь добиться независимо­сти. Так было с ордынским игом на Руси, властью кре­стоносцев в Прибалтике и т. д. Бывало и по-другрму: насильственно осуществленная ликвидация удельных княжеств в конечном итоге могла иметь прогрессивное значение, усиливая государство, отвечая тенденции к сближению этих земель в рамках единого государства, федерации. Установление власти литовских князей в тех или иных русских княжествах далеко не всегда проходило гладко. У литовского князя были противники — и устра­ненные от власти представители местных династий, и часть боярства, и просто жители, боявшиеся перемен и предпочитавшие жить по-старому. Но в целом рас­ширение Великого княжества проходило сравнительно мирно, поскольку условия присоединения земель к этому государству способны были удовлетворить наиболее вли­ятельные круги местного населения: боярство, горожан и (с оговорками) церковь.

Все эти черты литовской политики довольно ярко проявились на юге Руси.

Киев, старая столица Рюриковичей, с трудом подняв­шаяся из развалин после Батыева разорения, в результате новых ордынских набегов пришла в полный упадок. Во время похода на Правобережье Днепра войск хана Токты в 1300 г. митрополит Максим, «не терпя татарского насилия, остави митрополию и сбежа из Киева», и даже «весь Киев разбежался». Максим нашел убежище в Севе­ро-Восточной Руси, но старая церковная столица Руси сохраняла свое каноническое значение, и еще в 1380 г. константинопольский патриарх разъяснял, что нельзя возглавить русскую церковь, «не получив сначала наиме­нования по Киеву, который есть соборная церковь и глав­ный город всей Руси».

В конце 20— начале 30-х годов XIV в. Киевское кня­жество признает верховную власть Гедимина. Киевский князь Федор (по всей вероятности, брат Гедимина) поддер­живает его в борьбе с соперниками. Но обстоятельства окончательного перехода Киевской земли под власть Ве­ликого княжества до конца не выяснены. В ряде запад­норусских летописей сохранился красочный рассказ о по­ходе Гедимина 1323—1324 гг. на Житомир и Овруч, о разгроме на реке Ирпень близ Белгорода сил киевского князя Станислава и его союзников, об осаде Киева, про­должавшейся месяц, после чего защитники сдались Гедимину и признали его власть, оговорив сохранение своих «отчин», причем тогда же его власть якобы признали и «пригородки» Киева — Вышгород, Канев, Путивль, Переяславль и др. Но есть веские основания сомневаться в точности летописного известия (в частности, вызывают сомнение имена союзников киевского князя, ряд других деталей). Во всяком случае, в это время Киевская земля попадает в зависимость от Великого княжества, сохраняя на некоторое время и вассалитет по отношению к Орде (в 1331 г. при князе Федоре находились ханские баскаки). Компромисс этот был непродолжительным, и, укрепив свои позиции на юге Руси, Великое княжество, как уже говорилось, приступит в будущем к решительной борьбе с Ордой.