Неизв. - Так было суждено

Затем начался разбор чемоданов. Бесконечные громыхания, странные звуки, доносившиеся со стороны кровати Юли, неразборчивая речь, переплетающаяся с такими словечками, что даже арго посчитало бы такие слова выкидышами — словом, все мешало не то, что поспать, а даже полежать в тишине и покое. Марина переносила все стойко и терпеливо, но у каждого есть свой предел.

— Слушай, белобрысая…

— Марина, — сквозь зубы выдавила девушка.

— Мандарина, блин! — огрызнулась Юля. — Я тебе сильно мешаю?

— Более чем.

— Бугага! Отлично!

Юле было скучно. Разбирать чемоданы и бесконечные сумки ей давно осточертело, поэтому кареглазая сначала повалялась на застеленной кровати — заслуга Марины. Но и это занятие ей вскоре наскучило. Вспомнив, что она в комнате не одна и рядом с ней находится малоприятный девушке объект, Юля решила дать простор своей душе и, откровенно говоря, поиздеваться над Мариной. Что-что, а язвить и острить девушка очень любила.

Марина молчала и все так же лежала спиной к Юле, игнорируя ее колкие фразочки и едкие словечки. В итоге кареглазая поняла, что орешек ей попался крепкий и что просто так вывести из себя Марину ей не удастся. Впрочем, решила Юля, что так оно даже и лучше, потому что интереснее. А когда ты еще и невзлюбил кого-то, так и вдвойне интереснее, а результат желаннее.

Раз словами пробить титановую броню не получилось, то можно пустить в ход руки или какие-нибудь подручные средства. Погремев еще минут пять, Юля таки обнаружила у себя в чемодане то, что искала. Перо. Коварно хихикая и предвкушая нечто грандиозное, кареглазая аккуратно сползла со своей кровати и небольшими шажками стала продвигаться по направлению «моя кровать–кровать моей жертвы».

Марина уже облегченно вздохнула, наивно надеясь, что шум прекратился и теперь можно вздремнуть на пару часиков. Постепенно проваливаясь в сладкую дрему, светловолосая окончательно и бесповоротно начала терять бдительность.

Чуть прикусив губу, чтобы не засмеяться во весь голос, Юля подобралась к одному из самых незащищенных мест на теле Марины: к пятке. Неторопливо, растягивая удовольствие, девушка начала подносить мягкое перышко к пятке светловолосой. И вот, казалось, настал желанный миг. Миг, к слову, настал, да вот только вряд ли такой, какой желала Юля.

Реакция Марины была молниеносной.

— Твою матрену!!! Сдурела, что ли? — заорала Юля, прикрывая разбитый нос ладонью.

Марина перевернулась на другой бок и, подложив одну руку под голову, снисходительно посмотрела на Юлю, словно говоря, мол, ну что, допрыгалась?

— Откуда такие рефлексы?!

— Лови, — сказала Марина и кинула Юле свой носовой платок.

— Он хоть чистый? — подозрительно пробулькала Юля, пытаясь устранить последствия мощного удара пяткой в нос.

— Нет. Специально же ждала, пока тебе понадобится мой платок, поэтому и выпачкала его заранее.

— Хоть бы извинилась!

— За то, что ты мне спать не даешь?

— А если бы ты мне нос сломала?

— Тогда я бы точно извинилась и вправила тебе его обратно. Жаль, с мозгами такая операция невозможна, — сказала Марина и устало положила голову на подушку, уже и не надеясь поспать.

— Да как ты… — начала было Юля.

— Да молча я, — парировала Марина. — Надеюсь, ты теперь дашь мне поспать?

— Вот еще! Да я тебя сейчас буду подушкой душить. Подожду только, пока ты глаза закроешь.

— Я подожду, пока ты рот закроешь и дашь мне поспать, — не выдержала Марина.

Юля угрюмо замолчала.

Часы показывали без пятнадцати час. Ночь стояла удивительно спокойная, и легкий ветерок едва заметно дотрагивался своими прохладными руками до полупрозрачных занавесок, колыхал их, играл с ними и кружил в завораживающем танце. Стояла огромная полная луна — прямо голубая мечта волка.

Марина, которой так и не удалось выспаться, потому что Юля постоянно что-то бурчала себе под нос и дулась на девушку за то, что та ей в буквальном смысле слова расквасила нос, просто лежала с закрытыми глазами и думала. Воспоминания прошлого вгрызались в голову, словно голодные монстры, и грозились убить в девушке все спокойствие, заставить ее закричать от невыносимой боли воспоминаний.

Далеко не в самом радостном настроении Марина отправилась в кабинет Совета Шестнадцати.

Когда девушка, еще больше уставшая и еле стоявшая на ногах, вернулась, было уже около десяти вечера. Юля уже дулась меньше, но язвить от этого стала только еще больше.

Кареглазая честно захламила своими вещами и свою половину комнаты, и часть — Марины. При этом девушка строила невинные глазки, когда светловолосая читала ей лекцию о том, что в комнате, где живет староста, должен быть порядок и строгое соблюдение правил. В итоге, махнув рукой на «тяжелый случай», Марина молча умылась и, рухнув на постель, тут же заснула сладким сном младенца, засопела в обе дырочки, и во сне лицо ее расплылось в едва заметной улыбке.