Unknown - i af522bf4bbc33ae4

На самом деле, я никогда ей не рассказывала, что собираюсь сбежать с Джесом. Должно быть, я сказала что-то об этом, когда была в полубессознательном состоянии , бесконечно бормоча, вызывая свой сон. Должно быть, она делала заметки, когда сидела у моей кровати.

Я отказаывалась ей отвечать. И, конечно, не сказала ей, что, когда я проснулась в психбольнице несколько месяцев назад, моя первая мысль была о том, что я тоже его люблю. В воде, когда он пытался спасти меня — когда он сказал, что любит меня — у меня никогда не будет возможности сказать ему то же самое; вода обрушилась на меня так быстро, я едва успела открыть рот, чтобы перевести дыхание, не говоря уже о произношении четырех слогов.

Я решила, что на следующей неделе я отвечу Мэри на последний вопрос. Я скажу ей, что не говорила Джесу, что люблю его, потому что нельзя любить кого-то, кто не существует. Какой бы ни была эта боль в моей груди, это не может описать боль, от его потери, потому что его никогда не было здесь. Эта боль — только пустота.

На следующее утро, когда я делаю себе миску каши, я обнаруживаю, что у нас нет молока. Позже мама пошлет меня в продуктовый магазин. Она больше не думает дважды, прежде чем отправить меня куда-нибудь. Это даже немного раздражает, как быстро она это говорит:

— Венди, дорогая, ты можешь взять это?

Всего несколько недель назад, это не имело никакого значения. Несколько недель назад, я волновалась, когда отправлялась за молоком. Улыбаюсь, пока ем свои сухие хлопья, огромная голова Наны покоится на моих коленях — полагаю, это прогресс. Я даже еще не потрудилась одеться; я все еще одета в пижамные брюки и майку, которые я стащила у Майкла несколько лет назад, еще до их с Джоном исчезновения.

Он носил эту одежду на пляже и она стала такой мягкой и выцвела на солнце, поэтому, когда она попала в стопку моего белья, я ее не вернула. Он дулся и пыхтел, глядя на эту рубашку, но я никогда не признавалась ему, что у меня был весь комплект, спрятанный на дне моего комода, ожидающий, когда я возьму его с собой, когда закончу колледж, как маленький кусочек дома.

По крайней мере, теперь мне не придется его скрывать. Я подбрасываю последний из моих зерновых в тарелке, когда отец заходит и блокирует мне дорогу через переднюю дверь.

— Что ты делаешь дома? — спрашиваю я.

С тех пор, как я вернулась из больницы, он обычно ходил на работу каждый день. Распорядок дня родителей становится все больше и больше похож на тот, который был, прежде чем пропали братья и меня выбросило на берег. Мама встает и одевается каждое утро, выходит на долгую прогулку с Наной по окрестностям. Папа ходит на работу пять дней в неделю, и даже иногда приходит с опозданием, как и делал это раньше.

Он не отвечает на мой вопрос, только зовет маму по-имени. Она почти бежит вприпрыжку из своей спальни к нему, ее волосы еще мокрые после душа. Нана пританцовывает у ее ног и у меня кружится голова, потому что родители сейчас несерьезны.

— Венди, — говорит папа, едва сохраняя невозмутимое выражение лица. — Там на подъездной дорожке посылка для тебя.

Я вздергиваю брови. Они уже купили мне машину и тот подарок не был с таким музыкальным вступлением. Отец и я ходили в дилерский центр вместе — я прошла тестдрайв на нескольких моделях и мы вместе с отцом все просчитали, прежде чем решили, какую машину выбрать. Я сама поехала на ней домой; не было никаких больших открытий, машина не стояла на подъездной дорожке с обвязанным вокруг большим красным бантом. Что там может быть?

Мои босые ноги скрепят по плитке на полу, пока я иду к входной двери. Несколько месяцев назад (миллион лет назад), я бы подумала, что это мои братья ждут меня там. Я бы поверила, что — что-то, какая-то магия вернула их назад в стеклянный дом, где они терпеливо ждали на подъездной дорожке, чтобы удивить меня своим присутствием. Но сегодня, эта идея даже не приходит мне в голову.

Братья умерли, и я, наконец, начала долгий процесс обучения жизни без них.

Яркое солнце светит в глаза, когда я открываю переднюю дверь. Прищуриваюсь, держа ладонь как козырек на лбу. Там, прислоненная к моей машине, украшенная в большой красный бант, доска для серфинга. Делаю несколько робких шагов в ее сторону. как если бы у нее могли вырасти ноги и она убежала, если я подойду слишком близко и слишком быстро. Я оглядываюсь на родителей, которые улыбаются с порога.

Доска прекрасная! Кремово-белая по бокам, с потертой бледно-зеленой краской, а желтый и розовый протекают по центру. Как ни странно, длина идеальна для моего роста — даже в своих фантазиях я никогда не занималась серфингом на доске с подходящим для меня размером.