Unknown - i af522bf4bbc33ae4

Как долго братья боролись в воде? Как долго они были в состоянии сдерживать дыхание? Они были вместе, или волны их разъединили друг от друга? Смотрели ли остальные, беспомощные, как человек, который был так близко к свету, исчез под водой в последний раз? Они сейчас где-то здесь, плавают подо мной и ждут, когда я к ним присоединюсь?

Вдруг я хочу плыть ниже, ниже, ниже, в глубины ледяной воды ниже меня. Там остался единственный путь, где я найду братьев, даже если не приведу их домой, как планировала. Но я присоединюсь к ним. Вскидываю руки над головой, пытаясь окунуться глубже. Затем кто-то хватает меня и поднимает наверх.

— Не оставляй меня, — говорит Джес низким голосом. Должно быть, он прыгнул вслед за мной; конечно он прыгнул вслед за мной.

Он держит меня крепче, чем удерживал когда-либо раньше.

— Не оставляй меня, — снова говорит он, но я не могу обнять его, не могу вцепиться пальцами. Может, они замерзли от холода или, может быть, просто не хотят. Возможно, мое тело уже позаботилось об этом; оно готово отпустить.

Моя голова опять скользит на поверхности и Джес пытается вытянуть меня наверх.

Представляю, как мои легкие наполняются водой каждый раз, когда я ухожу под нее, только каждый раз немного больше. Кто знал, что возможно тонуть так медленно?

Каждый раз, когда я всплываю, я слышу голос Джеса.

— Мне жаль.

— Я люблю тебя.

— Я потрачу остаток...

Затем я больше ничего не слышу.

34 глава

Я проснулась ненадолго, но пока не открывала глаза. Не уверена, что снова захочу открыть их когда-нибудь. Пытаюсь заставить себя уснуть, но здесь так шумно, что я удивляюсь, как могла спать вообще. Здесь звуковой сигнал какой-то машины рядом с моей головой, которая, кажется, измеряет мой пульс, звук шагов, эхо смеха, и откуда-то неподалеку срочный вызов медсестры.

Я в больнице. Это очевидно. Чувствую как иголка вонзается в мою левую руку. Все тело болит, и шея кажется такой жесткой, что я не могу повернуть голову; позже я узнаю, что у меня сломана ключица, наряду с несколькими ребрами.

Это мои легкие, которые не дают мне уйти, — я пытаюсь сделать глубокий вдох, но вместо этого начинаю мучительно кашлять. Такое чувство, что в легких все еще есть вода. Интересно, как близко я подошла к утоплению. Слышу торопливые шаги, медсестра идет, чтобы проверить меня.

Я открываю глаза.

— Ну здравствуй, соня, — медсестра говорит слишком веселым голосом. Ее одежда розовая с маленькими медведями Тедди, бегущими по середине. Возможно, я в детском отделении.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но не могла прекратить кашлять. Медсестра вручила мне пластиковую чашку с водой, но я затрясла головой. Вода была последним, в чем я нуждалась. Мне нужен кто-то, кто просунет руки в мое горло и отожмет мои пропитанные водой легкие. Но это, очевидно, не вариант, так что я тянусь к чашке. Тогда я обнаруживаю, что мои руки удерживаются.

Слабо, но все же. Осуждающе смотрю на медсестру, пот бисером катится на затылке, несмотря на то, что в комнате прохладно.

— Я перевяжу тебя, — вежливо говорит медсестра, расстегивая повязку вокруг моей руки. Она наблюдает как я пью. Я медленно опустошаю стакан, боясь, что как только я закончу, она снова меня перевяжет.

Но вместо этого она говорит, что собирается пригласить моих родителей. По ее тону понятно, что она вернется через минуту, поэтому не стоит пытаться что-либо сделать. И мне кажется, что это какой-то тест, чтобы увидеть, что я буду делать во время освобождения. Поэтому я не развязываю свои запястья.

Входят мои родители, шагая в ногу, как солдаты марширующие в бой. Они не бросились меня обнимать; вместо этого они стоят в ногах моей кровати, как будто боятся, что если дотронутся до меня, я сломаюсь.

— Где я именно? — я не потрудилась сказать "привет".

Вода — это последнее, что я помню. Руки Джеса вокруг меня. Должно быть, он как-то поднял меня на лодку; вероятно, они доставили ее обратно на гавань и бросились к нам в больницу. Наверное, я проглотила слишком много воды и потеряла сознание.

— Ты в больнице, — сказала мама.

Я взглянула на свою левую руку, все еще крепко связанную. Не думаю, что я в детском крыле, в конце концов.

— В какой больнице?

Мама смотрит на медсестру и кусает губы.

— Мам?

Медсестра начинает говорить, но когда она это делает, ответ уже ясен: я в психбольнице. Она называет это "психиатрическим отделением", но мы обе знаем, что это только эвфемизм.

Я пытаюсь сесть, свободная больничная пижама, которую я ношу, шуршит, как будто сделана из бумаги.