Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава

— Упёртый тип! Другой бы на его месте вернулся к начальству с докладом о невозможности выполнить задачу, а этот хрен сдаётся! Уважаю!

— Крутой профи. Профессиональная гордость не позволяет ему признать неудачу. Думаю, он не отвяжется.

— Тогда нам остаётся только надеяться, что именно эта профессиональная гордость его и сгубит.

— Да, похоже на то…

— Велия, где ты пропадаешь? Мать обыскалась тебя! — брат девчонки нарисовался неожиданно.

— Уже иду, Велтур! — и, обернувшись ко мне, — Да, это был Дагон, тот финикиец, я расслышала имя в вашем разговоре. Мне пора, но мы ещё поговорим с тобой позже — и не о Дагоне, хи-хи!

По хорошему следовало бы форсированным маршем спешить в город — при должном темпе добрались бы, если и не к обеду, то уж всяко засветло. Но по хорошему не получалось. Мы тоже понесли потери — двоих из нашего отряда и троих из высланного Ремдом эскорта убитыми и семь человек ранеными. Двое из них идти не могли, и их нужно было нести на носилках, да и пятеро остальных не потянули бы настоящий темп. И убитых ведь тоже не оставишь, а здесь мы не имели времени похоронить их достойно — значит, и их нести на носилках в Кордубу. Так или иначе, без привала было не обойтись.

Напавшие на нас потеряли десятка четыре. В основном это были мятежные пейзане, но в троих начальник рудника опознал сбежавших при нападении на рудник рабов, и одного из них, ещё живого, командование теперь допрашивало вместе с остальными тяжелоранеными вражинами. Убиты были — при попытке воспользоваться нападением и взбунтоваться — и двое рабов из числа захваченных нами в походе, что усмирило остальных, и теперь их, поколотив для профилактики, заставили делать носилки, которые они же и понесут. Мы же, кто не был поставлен Тордулом в дозор, приведя себя в порядок и избавив убитых мятежников от ненужных им более земных благ — которых, впрочем, много не набралось — перекусывали и отдыхали.

Пользуясь привалом, Велия снова, как бы невзначай, завернула к нашему костерку. Присела рядышком, разогнала ладошкой дым от моей трубки и огорошила:

— Максим, а в твоей стране продажные женщины лучше, чем у нас?

— Ну, всякие есть. Но те, что получше, берут очень дорого, а жалованье нам князь платит поменьше, чем здесь.

— Да, Астурда тебя не разоряет, хи-хи! В Кордубе подобные ей возьмут с тебя полшекеля за ночь, но это тоже не разорит тебя.

— А почему тебя это вдруг так заинтересовало?

— В городе вы получите хорошую награду и свою долю добычи. У вас появятся деньги, на которые можно уехать далеко. Ваш «киняз» щедро наградит тебя, когда ты вернёшься к нему?

— Не думаю. Мы не выполнили его повеления — тут бы голову на плечах сохранить, а не награды ждать.

— А ждёт ли тебя там кто-то, ради кого стоило бы туда возвращаться? — и придвинулась, как бы невзначай, поплотнее, коснувшись плечиком и бедром, дабы понятнее было, что она имеет в виду.

— Из таких — никто.

— И ты совсем не похож на глупца, Максим.

— И не собираюсь им становиться.

Этот вопрос мы с ребятами обсуждали уже не раз. Ну, доберёмся мы, допустим, до матушки России, которой в природе ещё не существует — и чего? Кто нам эти предки финнов или балтов или кто там сейчас обитает? И кто им мы? Или, допустим, при очень уж большом везении, найдём мы таки и дражайших предков — праславян. Ну, нашли — дальше-то что? Язык их нынешний едва ли ближе к современному русскому, чем польский или болгарский, а что у нас с ними будет общего кроме языка? Ровным счётом ничего. Мы, современные русские — люди европейской культуры, а она родом отсюда, из Средиземноморья. Для Васькина же, ни разу не русского, а самого натурального испанца — тем более. Так зачем же нам переться хрен знает куда? Чтобы рвать жилы на пахоте весной, корячиться на ремонте хат и землянок летом, надрываться на жатве осенью и мёрзнуть зимой? А ведь так там, скорее всего, и будет. В суровом климате скудные урожаи, и для прокорма одного воина или грамотея нужно гораздо больше простых землепашцев, чем в тёплом и обильном Средиземноморье, в котором мы уже и сейчас устроились неплохо. Конечно, Испания — не центр средиземноморской цивилизации, и иберы — дикари ещё те, но благодаря влиянию финикийцев и греков и на этих не романизированных ещё дикарях уже появился некоторый налётец цивилизованности.

Конечно, ещё лучше был бы какой-нибудь культурный центр — большой город с водопроводом, канализацией, общественными банями и частными купальнями, но не всё ведь сразу. На жизнь в мегаполисе ещё заработать надо, да и гражданство здесь — вопрос не пустяковый. Римское нам едва ли светит, его и их собратья-латиняне ещё не имеют. Латинское, правда, не хуже — плевал я на «дискриминацию» в допуске к выборам римских власть предержащих, но и его получить нелегко. Да и не тот ещё центр культуры этот Рим, чтобы туда рваться, хоть и перспективен в отдалённом плане. Афинское гражданство тоже вот так вот запросто не получишь, как и гражданство других греческих полисов, да и не самое лучшее место сейчас та Греция — не без помощи того же Рима. Гадес же, например, тоже город очень даже неплохой, а в мятежах он не участвует и репрессии от римлян ему не грозят, да и Тарквинии в нём — люди не последние, и с гражданством, надо думать, подсобят. Или, допустим, тот же Сагунт. От погрома войском Ганнибала он уже оправился, вместо убитых и проданных в рабство греков его теперь населяют в основном иберы, так что гражданство там получить легче, а сам город по культуре так и остался греческим со всеми вытекающими. И тоже, вроде, в бунтах с последующими репрессиями не замечен. Вот в таких примерно местах и надо тут пускать корни и остепеняться — всем вместе, держась друг за друга. Ведь мы ближе друг другу, чем любой из аборигенов этого мира — ну, за исключением, возможно — со временем, конечно — некоторых аборигенок. Вот, вроде этой турдетаночки-акселераточки, например…