Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава

Мне же требовалось несколько иное — гибрид турдетанской классики со средневековой. Точнее — позднесредневековой, тоже проверенной временем. Чтобы разжевать Нирулу, что именно от него нужно, мне пришлось взять дощечку и самому обстругать её ножом — я задолбался вырезать классическое для античных мечей выпуклое ребро и нетипичные для них долы по бокам от него — их приобретут лишь позднеимперские римские гладиусы и кавалерийские спаты. Без ребра по делу вполне можно было бы и обойтись, качество металла уж точно простило бы мне этот отход от традиции, но это долбаное «общественное мнение»… Привлекать к своему оружию излишнее внимание мне тоже не хотелось, и я решил не оригинальничать без необходимости. Назначение долов — облегчить клинок, который будет длиннее обычного — Нирул понял и одобрил, но мой вариант «средневековой» заточки вогнал парня в ступор.

— Так никто не делает, господин! — заявил он мне с видом знатока, — Как же ты будешь резать этой частью лезвия? — он провёл пальцем по закругленной паре сантиметров у гарды и тупому углу далее, лишь постепенно плавно переходящему в полноценную заточку «как у людей», — Здесь тоже надо заточить!

— Зачем? Чтобы зазубрины от ударов были глубже?

— У тебя есть щит, господин.

— Но не всегда есть возможность воспользоваться им. Помнишь то нападение на нас — тогда, на дороге? Если бы они успели подготовиться — напали бы на нас внезапно, и нам пришлось бы вступить в бой сходу. А теперь представь себе, что ты — мой враг, и твоя цель — убить меня, а не быть убитым самому. Я иду по дороге, арбалет у меня на левом плече, и я поддерживаю его левой рукой. Ты нападаешь, а моя левая рука занята арбалетом — дашь ты мне время отбросить его и схватить щит?

— Конечно нет, господин. Но ты ведь можешь защищаться и арбалетом.

— Могу, если от этого зависит жизнь. Но арбалету это не пойдёт на пользу. Естественно, я очень надеюсь, что скоро у меня появится на нём новая бронзовая дуга, которой не страшны удары…

— Появится, господин, обязательно появится…

— Ну, спасибо, ты меня утешил. Но арбалет — это не щит и не дубина. Им не дерутся, из него стреляют. Если мне повредят на нём тетиву — это не облегчит мне потом стрельбу из него. Уж лучше я приму удар на меч, из которого мне не придётся стрелять. А при такой заточке зазубрина не будет глубокой…

— Я понял, господин! Её будет легче вывести, не стачивая много!

— Зачем? Я вообще не буду её выводить. Чем она мне мешает? Когда их наберётся достаточно — они только помогут мне надрезать натянутую верёвку или надпилить деревяшку. Чем это будет не напильник? А рубить я ведь всё равно буду вот этой частью, нормально заточенной, — я показал ему половину клинка ближе к острию.

— Но так нигде не делают, господин…

— Так делают у нас, в моей стране. Наши стрелки вообще не носят щитов, и вся их защита в рукопашной — вот эта вот «сильная» часть клинка и гарда. Именно так мы и сражаемся там.

— А зачем закругление у самой гарды?

— Вот смотри, — я взял в руку деревянный тренировочный меч и перекинул указательный палец поверх крестовины, — Когда держишь его вот так — колоть удобнее. Но зачем же мне резать себе при этом палец?

— Такая большая крестовина тоже для этого?

— Ну, это разве большая? У нас бывают и побольше. Да, и для этого тоже, но не только. Когда я держу меч обычным способом и принимаю на него меч противника — он может ведь и соскользнуть вниз. Крестовина спасёт тогда мою кисть от серьёзной раны.

— А рукоятки ваших мечей такие же, как ты нарисовал? — прежде, чем заморачиваться обстругиванием деревяшки, я нарисовал ему рисунок палкой на песке, — Если бы не крестовина — была бы совсем как наша!

— Она и есть ваша, а у нас другие. Но разве я сказал, что турдетанский меч плох? Он мне нравится, просто я хочу, чтобы в моём мече было лучшее и от наших.

Собственно, два массивных шарика на концах раздвоенного иберийского набалдашника — ничуть не худший балансир-противовес, чем одиночный кругляш известного всем по историческим фильмам классического имперского гладиуса. Будущая римская классика технологичнее, но сейчас легионеры с удовольствием пользуются традиционной испанской, да и «классическим» римский набалдашник станет ещё нескоро — вплоть до эпохи Гражданских войн он будет на самом деле всё ещё иметь форму «сердечка», то есть сохранять рудимент традиционного «испанского» раздвоения. Раз нравятся иберам именно такие, и они ничем не хуже «правильных римских» — отчего ж не сделать эту маленькую уступку местной традиции? Вон как глаза у Нирула засияли, урря-патриота местечкового, гы-гы! Теперь, страшно довольный, всё остальное он сделает так, как надо мне. А сколько ещё дней я потратил бы на разжёвывание и уламывание, если бы захотел иметь всенепременно классический «кошкодёр» немецких ландскнехтов?