– Ты действительно хотел продать сына нартагальским купцам? – спросил юноша, решив все‑таки проверить слова жены этого пьяницы.
– А на чо исчо он нужон? – заскулило жалкое подобие человека. – Я иво кормил, поил. Хай таперя возвертает!
– Сколько лет мальчику? – резко повернулся к женщине потрясенный Лек.
– Восемь…
– Значит, восьмилетний ребенок тебе что‑то должен?
– А то как же! – гордо заявил Юрген. – Не могет работать, знать продать. Мине выпить надобно!
Лека передернуло от этих слов.
– Что, светлый лорд, не доводилось еще таких видеть? – криво усмехнулся сержант. – Для него все – только мне, а там пускай хоть мир рушится.
– Не доводилось… – пробормотал Лек, его трясло от гнева, зубы скрипели, давно он не испытывал столь испепеляющей ярости. – У нас таких не было. А если и попадались, то их быстро на мороз подыхать выкидывали.
– Нам бы так… – позавидовал Мертак.
– А что, в каменоломнях разве лучше? – иронично приподнял бровь Лек.
– В каменоломнях? – переспросил сержант, расплываясь в довольной улыбке – видимо, не надеялся на такой исход. – Не‑а, самое этой паскуде место будет.
– Судебный пристав здесь?
– Да, – донесся из дверей чей‑то голос, и в разгромленной прихожей появился закутанный по уши в теплый, шерстяной плащ невысокий плотный человек. – Мое имя – Этев Нимод, прибыл по вызову патруля. Вы собираетесь выносить приговор?
– Да, как горный мастер боевого братства империи Элиан я имею на это право.
– Конечно, имеете, светлый лорд! – Пристав низко поклонился, затем достал из непромокаемой сумки принадлежности для письма. – Готов фиксировать.
– Очень хорошо, – голос Лека стал ледяным. – Приговариваю Юргена Деквана из Тарсидара за избиение беззащитной женщины к пяти годам каторжных работ в Ммевидарских каменоломнях. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! Да‑да, сволочь, в тех самых каменоломнях, где добывают черный мрамор. Тебя там быстро отучат от пьяных дебошей!
– Светлый ло‑о‑о‑о‑рд… – взвыл сразу протрезвевший плотник, от ужаса испортив воздух. – Пощади‑и‑и‑т‑е‑е…
– А жену свою с детьми ты пощадил, тварь?! – с ненавистью выплюнул юноша, едва удержавшись, чтобы прямо здесь не смахнуть Юргену голову. – Она тоже просила у тебя пощады! Но ты помнил только, что тебе выпить хочется! Теперь получи по заслугам. Уберите его, завтра же отправьте по порталу в Мевидар.
– Незачем на него силу портала тратить, светлый лорд, ее не всякий маг восстановит. Через неделю в те края большой бриг пойдет, посидит наш плотник пока на киче. Я его в особую камеру посажу. Там быстро птичкой сделают…
– Наверное, вы правы, – согласился юноша, не понявший при чем здесь птичка, но не обративший на это особого внимания. – Меня слишком разозлил этот…
Он не нашелся, как назвать пьяницу, и только раздраженно дернул щекой.
– Меня не меньше, – скривился сержант, с отвращением глядя на захлебывающегося хриплым плачем и ползающего у них в ногах Юргена.
– Я закончил оформлять приговор, светлый лорд, – вмешался пристав. – Прошу приложить вот сюда вашу личную печать.
Он протянул горцу заполненный убористыми строчками лист плотной белой бумаги, которую делали только в двух провинциях Элиана – Ларрале и Шерандаре. Карвенские и нартагальские купцы издавна пытались уговорить имперские власти продавать им бумагу, она была много лучше самого качественного пергамента, но торговый приказ отказывал из года в год, используя бумагу только для собственных нужд.
Лек обнажил картаги, скрестил их над приговором и произнес Слово Судьи. Со скрещенных лезвий на лист бумаги стекла струйка темного тумана. Когда он рассеялся, под ровными строками появилась печать – голова белого волка на фоне черного круга. С этого момента отменить приговор мог только кто‑нибудь из эльдаров. Или, понятно, император. Но его величество в судебные дела никогда не вмешивался, по крайней мере никто о таком не слышал. Хотя, конечно, приговоренный горным мастером имел право подать апелляцию в канцелярию наместника, но приговоры пересматривались очень и очень редко. Мало кто мог припомнить случай, чтобы горный мастер осудил невиновного. Судили обычно на месте преступления.
Двое стражников подхватили под руки продолжающего жалко скулить Юргена и выволокли во двор, где ждала карета судебного исполнителя. Они быстро усадили слабо трепыхающегося приговоренного в отделенный решеткой закуток и сами сели по бокам. Вскоре карета уехала, увозя пьяницу к новой, совершенно трезвой жизни. Ошеломленная женщина продолжала молча стоять, прижимая к себе спящего ребенка. Из ее глаз все так же катились крупные слезы. В углу застыл мальчик постарше, непонятно когда и появившийся. Наверное, шум разбудил его.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу