Максим Шинкарёв - Два миллиметра стали и ржавчины

- А если душа дохленькая, тогда что? - спросил Речник. - Как быть тогда?

- А тогда, - ответил Настрыник, - сидеть нам на мостках, смотреть в тёмное небо и здать Луну.

Он поглядел в сгущающуюся тьму.

- Сейцас как раз появится.

Они сидели рядом, болтали ногами в реке и смотрели на Луну.

- И всё равно мне страшно, Никон, - сказал Речник.

- Не бойся, - сказал Настырник Никон и похлопал его по колену, - не бойся ницего.

- Сколько ты ещё протянешь, - сказал Речник, - ни ты ни я не знаем. А потом я буду одинок. Один как перст под этой луной.

- Ты не один, Марк, - сказал Никон, - вон Феодос рядом. Дальсе - Кракли и Йети-Карапуз.

- Терпеть не могу, ты же знаешь, - сказал Речник Марк, - и я их, и они меня.

- Глупые вы, - ответил Никон-Настырник, - глупые и больные. Впроцем, - он плеснул ногой в реке, - есть лекарство.

Он встал на мостках, подтянув сначала одну ногу, потом другую, стряхнул брызги и скомандовал:

- Заводи!

- Чего? - спросил Речник, - ты чего ещё придумал? Соляры на лягушачий чих, а ты “заводи”...

- Будет тебе соляра, - ответил Настырник, - будет тебе всё. Заводи только.

Он потрепал по плечу сидящего, словно опершийся локтем на колено мыслящий валун, Марка.

- Заводи, друзок.

Речник закряхтел, подымаясь на ноги.

- Всего на десять минут, не больше, - сказал он, - и скорость узлов пять.

- Сбрось половину цистерны, - ответил Настырник, - всё равно русло обмелело.

Речник фыркнул недовольно, но завёл бензиновую помпу.

Стальной корпус субмарины поднялся из иловой мути.

Сквозь налепившийся ил и водоросли проступали белые полосы.

Феодос был плох.

Или не так.

ФЕОДОС БЫЛ ПЛОХ

Да, вот так именно.

Крупными буквами поперёк небосвода.

Без точки, мать её, согрешившей с полуапрошем в конце.

Лежал Феодос на спине и прилагал героические усилия, чтобы захлебнуться рвотой.

- Сядем на брюхо, - слышал он сквозь красный удушающий туман, - тут мель, яти её! Не слезем!

- Да еб*сь она конём! - ответили в темноте.

Потом ещё ругались, и Феодос отходил в удушливую режущую тьму.

Рвота лилась в лёгкие.

А потом кто-то перевернул его на живот, положил на жёсткое, нажал...

Боль и рвота взорвались изо рта, и Феодос с хлюпаньем втянул в себя воздух.

Воздух пах блевотиной и кровью.

- Цто з ты так назрался-то, детоцка?

Голос Настырника был сочувствующим.

- А пошёл ты… - слабо простонал Феодос.

Внизу, под лицом, плескала река.

- Эх, блин, - вздохнул Настырник и влил в глотку Феодосу воняющую нашатырём жидкость.

Феодос зашёлся кашлем.

- Вот так, - приговаривая, Настырник держал его за плечи, пока Феодоса трясло в безуспешных позывах выблевать потроха.

- Вот так, - приговаривал он, вытирая лицо Феодосу куском смоченной в реке ветоши, - вот и всё.

- Пошёл ты, - сказал Феодос, сел и закашлялся.

- Ну, зыв, - сказал Настырник, - и то хоросо.

Он встал, повёл взглядом по лунным бликам, лежащим на мостках, мерцающим на речной волне.

- Слусай, Феодос, - сказал он, - у тебя солярка есть?

- Не дам, - отхаркнулся Феодос.

- Надо было не торопиться, - сказал Настырник. - Унизаться бы не прислось.

Феодос поглядел на Настырника. Помолчал, утираясь.

- Вон там. Бери. - и показал на навес.

- Спасибо, - сказал Настырник. - Эй, Рецник!

Вдвоём они выкатили из тени бочку с соляркой, прокатили по мосткам, кинули на борт сходни.

Потом лязгали в темноте, ругались негромко, беззлобно.

Двигатель субмарины зачихал и взревел.

- Спасибо, - сказал Настырник, показавшись из люка, вытирая руки ветошью. - Боцку обратно поставить?

Феодос кивнул.

Настырник выкатил бочку, прокатил, гулко и глухо полязгивая по доскам, под навес.

Феодос глянул на него закрывающимися глазами и пал на доски навзничь.

Мостки под ним раскачивались, грозя вышвырнуть в реку.

- Нафига он нам, а? - голос Речника был тосклив и глухо-раздражённ.

- А нафига я тебе? - спросил Настырник. - Зубы выбивать?

- Злишься, - вздохнул Речник.

- Не так цтобы, - ответил Никон-Настырник. - Обидно, да, но за дело, а знацит - сам виноват. А вот он, - он указал на лежащего на палубе Феодоса, - он…

- Что он? - спросил Речник, не дождавшись продолжения. - Чем лучше? Тебя со спиртом хотел кинуть, напился один, блевотой чуть не захлебнулся, соляру хотел зажать, я слышал. Тебя послал. Я уж про обгаженный корпус не говорю. Чем лучше-то?

- А никто не луцсе, - ответил Настырник после паузы. - Смотри, Луна какая.

- Да, красивая, - согласился Марк-Речник, задрав голову.