Любовь Белозерская - О, мед воспоминаний

удовлетворили. Черкасов, игравший Хлудова, стараясь изобразить гвардейского

офицера, присвоил себе какой-то странный „одесский" акцент. Чарнота походил на

Тараса Бульбу, а Константинополь не походил на Константинополь (постановка

народного артиста Л.С. Вивьена, художник — засл. деятель искусств РСФСР

А.Ф.Босулаев). Никакого „анафемского" успеха, предсказанного Горьким, пьеса не имела.

1929 год. Пишется пьеса „Мольер" („Кабала святош"). Действует все тот же не

убитый или еще не добитый творческий инстинкт. Перевожу с французского биографии

Мольера. Помню длинное торжественное стихотворение, где творчество его

отожествляется с силами и красотой природы...

М.А. ходит по кабинету, диктует текст, играя попутно то или иное действующее

лицо. Это очень увлекательное действо.

Мне нравится, как французы пишут биографии: у них много ярких деталей, дающих

драматургу сценическую краску. Вспоминаю, с каким вкусом и знанием дела автор, истый

француз, описывал туалет Арманды: желтое шелковое платье, отделанное белыми

кружевами...

Как сейчас вижу некрасивое талантливое лицо Михаила Афанасьевича, когда он

немножко в нос декламирует:

116

Муза, муза моя, о, лукавая Талия...

Но вот пьеса закончена. Первое чтение состоялось у Ляминых. На втором, у нас на

Пироговской,

присутствовали

О.Л.Книппер-Чехова,

И.М.Москвин,

В.Я.Станицын,

М.М.Яншин, ПА.Марков и Лямины. На столе М.А. в канделябрах горели свечи. Читал он,

как всегда, блистательно.

63

Премьера в МХАТе состоялась 15 февраля 1936 года.

Постановка Н.М.Горчакова. Режиссеры-ассистенты: М.А.Булгаков, Б.Н.Ливанов,

В.В.Протасевич. Музыка P.M. Глиэра. Художник — П.В.Вильямс.

Основные роли разошлись так:

Жан-Батист Поклен Мольер, великий драматург и актер — В.Я.Станицын,

Мадлена Бежар, первая жена Мольера, актриса — Л.М .Коренева,

Арманда Бежар, ее сестра, впоследствии вторая жена Мольера, актриса —

А.О.Степанова,

Лагранж, актер и секретарь театра Мольера — Г.А.Герасимов,

Муаррон, приемный сын Мольера, актер его театра — Б.Н. Ливанов,

Бутон, тушилыцик свечей в театре Мольера и личный его слуга — М.Яншин,

Людовик XIV, король Франции — МЛ.Болдуман,

Герцог д'Орсиньи, капитан черных мушкетеров — Н.А.Подгорный,

Архиепископ Парижский, маркиз де Шарон — Н.Н.Соснин.

Не повезло этому произведению М.А.! После нескольких представлений пьеса

была снята. Я не видела этого спектакля, но совершенно уверена, что того глумления,

которое претерпела уже в наши дни пьеса в Театре Ленинского комсомола, во МХАТе

быть не могло.

Я долго крепилась, не шла смотреть „Мольера" в постановке А.В. Эфроса: с меня

было вполне достаточно одной „Чайки" в его „обработке". Но вот мне подарили билет ко

дню именин, и мне уж никак нельзя было отказать-

117

ся и не пойти.

Пьеса в свое время была посвящена мне. Но я не представляла, что меня

ожидает.

Начать с того, что не каждый драматургический текст поддается чисто условной

трактовке, когда сам зритель неустанно должен ломать себе голову, стараясь угадать кто

— кто, кто — где и почему именно так...

Почему зритель, например, должен понять, что среди бестолково набросанного

театрального реквизита пробирается „Солнце Франции", Людовик XIV? Вряд ли сам актер

верил, что изображает это „Солнце". Не верили и мы, зрители.

Почему ведущая актриса Парижского (Парижского!) театра Мадлена Бежар похожа

в последнем акте на подмосковную огородницу в кофте навыпуск? Почему другая

актриса, Арманда Бежар, впоследствии жена Мольера, вела себя так вульгарно?

Условная трактовка — прием тонкий и, если зритель воспринимает веками

установившуюся условность японского театра Кабуки, то „шиворот-навыворот" А.В.

Эфроса — явление не очень хорошего вкуса. Признаюсь откровенно: я прострадала весь

спектакль и ушла с горьким чувством обиды за Михаила Афанасьевича Булгакова, талант

которого нет-нет да и прорывался сквозь режиссерскую шелуху. Тогда сразу становилось

интересно и легко на душе.

Композитор Андрей Волконский, вообще-то человек со вкусом, к тому же всю

юность проведший во Франции, в данном случае внес свою лепту в общую неразбериху.

И вот какая мысль принципиального порядка пришла мне в голову. Представим

себе, что широкую улицу переходит там, где положено и когда положено, писатель

Булгаков, а на мотоцикле мчится Эфрос, не обращая внимания на световые сигналы,