Unknown - i e8c15ecf50a4a624

«Особо ненавистническая агитация ведется черносотен­цами против евреев. Козлом отпущения за все свои грехи пытаются сделать Пуришкевичи — еврейский народ.

И потому совершенно правильно РСДРФракция глав­ное место в своем законопроекте уделяет еврейскому бес­правию» [580][581].

Реакция была вынуждена признать свое полное пора­жение в деле Бейлиса. В своем отчете указанный выше чиновник, посланный Белецким в Киев, писал: «Процесс Бейлиса — это полицейская Цусима, которую никогда не простят» [582]. Пуришкевич в IV Думе открыто связал про­цесс Бейлиса с углублением революционного кризиса в стране. «Я не могу допустить, — говорил он, — чтобы Рос­сия обратилась в процессе Бейлиса во Францию... во время так называемой „дрейфусиады“, когда вся страна остано­вила свои обычные занятия... Если мы будем обращать трибуну Государственной Думы в сплошной митинг, если мы будем разжигать страсти в тот момент, когда... уже заколыхались низы..., то Государственная Дума, которая пойдет по такому пути, существовать не может и не долж­на» [583]>

Но сгнивший режим, за неимением других средств, про­должал ту же политику национализма и антисемитизма.

РАБОЧИЙ ВОПРОС

Комиссия Коковцова. До революции 1905—1907 гг. царизм отрицал наличие «рабочего вопроса» в России в западноев­ропейском смысле этого слова. Особый журнал Комитета министров от 28 и 31 января 1905 г. характеризовал по­добную позицию следующим образом. Принятый тогда взгляд на существо рабочего вопроса в России состоял в том, «будто условия фабричной жизни у нас и на Западе совершенно между собой различны. Число рабочих, заня­тых на наших фабрично-заводских предприятиях, весьма незначительно; благодаря счастливым (!) условиям земле­пользования большая часть русских рабочих тесно связа­на с землей и на фабричные работы идет, как на отхожие промыслы, ради подсобного заработка, сохраняя постоян­ную живую связь с деревней; никакой систематической борьбы рабочих с предпринимателями в России нет, нет в ней и самого рабочего вопроса, а потому и не приходится создавать по западным образцам фабричного законодатель­ства» !.

В соответствии с этим рабочей политикой ведало не Министерство финансов (ему была подчинена лишь фаб­ричная инспекция), а Министерство внутренних дел, и [584]

Смысл её состоял в сочетании полицейских преследований с полицейской же «опекой». Закономерным следствием этой политики была знаменитая «зубатовщина», и именно крах «зубатовщины» заставил царизм отказаться от своей преж­ней точки зрения на рабочий вопрос и встать на другой — буржуазный путь его решения. Первым конкретным шагом в этом направлении было создание в январе 1905 г. так называемой комиссии Коковцова. Программа, предло­женная Коковцовым, сводилась к следующему: 1) обяза­тельная организация больничных касс, создаваемых на средства рабочих и фабрикантов; 2) создание на предпри­ятиях смешанных органов из представителей администра­ции и рабочих «для обсуждения и разрешения возникаю­щих на почве договора найма вопросов, а также для улуч­шения быта рабочих»; 3) сокращение рабочего дня с 11,5 до 10 часов; 4) пересмотр статей закона, карающих заба­стовки и досрочное расторжение договоров о найме [585].

Программа Коковцова была обсуждена и одобрена Ко­митетом министров. Комитет резко осудил «зубатовщину» и привел в качестве образца для подражания Бисмарка за то, что он «своевременно» издал страховые законы и тем самым взял «рабочее движение в свои руки». В связи с пересмотром закона о стачках Комитет высказал чрезвы­чайно важное, имевшее принципиальный характер сообра­жение. «Для правильного разрешения вопроса о забастов­ках, возникающих исключительно на экономической поч­ве, — говорилось в журнале, — необходимо, чтобы рабочие были надлежащим образом организованы и знали точно свои права и обязанности...» [586]. Иначе говоря, Комитет ми­нистров будущий закон о свободе стачек связывал с орга­низацией профессиональных рабочих союзов.

Министерство финансов воплотило программу своего шефа в четыре соответствующих законопроекта, которые должны были быть обсуждены в комиссии Коковцова сов­местно с приглашенными представителями промышленно­сти. Предварительно законопроекты были посланы на отзыв «Петербургскому обществу для содействия улучшению и развитию фабрично-заводской промышленности», ставше­му позднее именоваться «Петербургским обществом завод­чиков и фабрикантов». И общество и представители про-