Unknown - i 4482073125d660f2

Ей не нравилось отращивать длинные волосы: неудобно, да и не хотелось тратить время на уход за ними, поэтому она стриглась коротко, чуть ниже ушей. Ее можно было скорее принять за симпатичного парня с девчачьей прической, чем за девушку. Но Наташе это нравилось. Опять-таки из практических соображений.

Остальные девчонки уже вовсю прихорашивались: и в школе, и в общежитии они часами напролет крутились перед зеркалом, заплетали друг другу волосы, примеряли заколки, хвастались шарфиками, сережками и другими побрякушками.

Наташа же смотрела на все это с неодобрением. На ее взгляд, это было пустой тратой времени и сил, особенно сейчас, когда нужно окончательно определяться, собираешься ли ты становиться профессиональным спортсменом и всю жизнь посвятить спорту или пойдешь по другому пути (которого она сама для себя не видела и видеть не собиралась). Кем ей становиться? Менеджером? Домохозяйкой? Ха!

Она носила свободную одежду – если бы было можно, то даже в школу ходила бы в спортивных костюмах. Но стало понятно, что за неимением других новостей классные сплетницы обязательно начнут обсуждать ее прическу, коротко подстриженные ногти, исцарапанные руки и потрепанную обувь. Поэтому не стоило привлекать к себе лишнего внимания хищников. Иногда, чтобы выжить в лесу, нужно уметь мимикрировать.

За все это время Наташа так и не смогла ни с кем подружиться. Одноклассницы были для нее странными девчонками, мечты и заботы которых «лесной волчонок» не мог и не стремился понять. Они отвечали тем же, с легким презрением и удивлением наблюдая за тем, как она держится в стороне, замкнутая и молчаливая. Какое-то время одноклассницы пытались насмехаться над чужачкой, но Наташа просто игнорировала их уколы. Женская половина класса решила между собой, что «эта дикарка» совсем не от мира сего, и на том успокоилась.

Одноклассники были немного понятнее выросшей под суровым мужским руководством девушке, но так же далеки и неитересны. Наташе было уже шестнадцать, она подросла и окрепла, и ее подтянутой спортивной фигуре могли бы позавидовать многие. Но, довольно привлекательная внешне, девушка отталкивала своим странным нравом. Закрытая, прямолинейная и упорная, Наташа предпочитала или отмалчиваться, или грубить в ответ на шуточки одноклассников, и вскоре они потеряли к ней всякий интерес.

Впрочем, это не слишком волновало девушку. К одноклассникам Наташа относилась настороженно, детская привязанность к Васе постепенно угасла, и единственной настоящей страстью в ее жизни оставался биатлон.

В школе Наташа сидела на предпоследней парте – она с удовольствием села бы и на последнюю, да еще и в одиночестве, чтобы никто не трогал, но «камчатка» была давно и прочно оккупирована неразлучной парочкой сплетниц Петуховой с подружкой. Да и учеников в классе было слишком много, чтобы кто-то мог позволить себе роскошь сидеть один. Поэтому Наташа делила парту с Людой Бочаркиной – невероятно ленивой девочкой, которой было лень даже обращать на соседку внимание. Поэтому можно было считать, что сидела она в одиночестве.

Когда на уроках становилось особенно скучно – а так бывало часто, – Наташа представляла себе соревнования. Она видела трассу, мишени, соперниц – соперниц везде, позади, сбоку и, конечно, впереди. Соперниц, которых нужно было догнать и обогнать – ведь если не придешь к финишу первой, зачем вообще тогда выходить на трассу? В ее ушах свистел ветер, мягко шуршал снег, хлестко, как удар бича, хлопали выстрелы – и голос учителя исчезал в этих звуках.

Будь ее воля, Наташа бы вообще забросила школу. Уроки угнетали ее своей бессмысленной необходимостью – ну зачем спортсмену, например, химия? Да и вообще, находиться в классе было для нее всегда испытанием. Никуда не деться от косых взглядов, пренебрежительно поджатых губ и фырканья, которые сопровождали Наташу, куда бы она ни пошла.

Домашнее задание она делала прилежно, но опять-таки только ради того, чтобы сдержать обещание, данное тренеру. А у доски мялась или вообще отмалчивалась – ей просто не хотелось ничего говорить перед классом, стоять под насмешливыми или, наоборот, безразличными взглядами. Учителя скоро это поняли – и прекратили вызывать ее к доске и спрашивать с места. Может быть, если бы девушке встретился хороший, понимающий преподаватель, который бы пообщался с ней после уроков, заинтересовал предметом, все бы было иначе – но, увы, такого не оказалось. Наташу выручала только смекалка, хорошая память, живость ума и интуиция. Если бы на ее месте оказался школьник попроще, он бы быстро скатился на двойки и остался на второй год.