Admin - i 1cdedbafc07995a6

Глаза брата расширяются еще больше, грозя вылезти из орбит. Он раскрывает рот, обнажая оскал, и мое сердце совершает тройной кульбит. Его зубы тоже сплошь в крови...

-- Это лекарство? -- после очередного чудовищного по своей тяжести вздоха, спрашивает Женя.

-- Я не знаю. Мы не уверены... Ну, где там Миша застрял!

-- Я здесь, -- раздается за моей спиной.

Оборачиваюсь и вижу стоящего надо мной Михася. В одной руке у него искореженный пистолет-инжектор для моментального введения раствора внутримышечно, в другой ворох бумажного серпантина, местами залитого зеленой жидкостью -- все, что осталось от доклада для генерала Борзова.

-- Последняя пуля навела шороху, -- объясняет он. -- Инжектор сломан, а это, -- он потрясает ворохом бумаги в руке, -- еще не скоро получится прочесть. Если вообще получится.

-- Больше в чемодане ничего не было?

-- Теперь там крошево из стекла, бумаги и этой вонючей гадости, -- говоря это, Михась злобно косится на Ваню. -- Осталось еще несколько таких же лент с ампулами, кое-что уцелело, но большинство разбито. А больше ничего.

Ваня забирает у Михася пистолет-инжектор, вертит в руках.

-- Этой штучке кабздец... -- заключает он чуть виновато. -- У нас нечем колоть, Макс. А до ближайшей аптеки неизвестно сколько.

Я буквально чувствую лихорадочное верчение глазных яблок в глазницах, пока горящий адским пламенем мозг пытается найти решение проблемы. Каждое движение глаз отдается болью -- все равно, что пилить смычком по оголенным нервам.

-- Чемодан с медикаментами! -- вдруг осеняет Ваню. -- Вдруг он все еще в "Хаммере"?

-- Спасибо... -- хрипло благодарю его.

-- За что?

-- За то, что не дал моей башке взорваться. Тащи сюда шприцы.

Ваню убегает на дорогу, а я ловлю на себе неодобрительный взгляд Михася.

"Что ты собрался колоть и кому?" -- этот вопрос читается на его лице, и я благодарен ему лишь за то, что он не озвучивает его. Потому что ответа у меня нет.

Мы ожидаем Ваню в тягостном молчании, слушая надрывное дыхание Жени, от которого мне самому становится труднее дышать. Наконец, возвращается Ваня с упаковкой двухкубовых шприцев.

Присоединив иглу, вынимаю из кожаного патронташа зеленую ампулу, пробиваю мембрану в крышке и втягиваю в шприц все до последней капли.

Снова поворачиваюсь к Жене:

-- Думаем, это лекарство. Но полной уверенности нет.

-- Уверенности нет никакой! -- не выдерживает Миша. -- Мы вообще не знаем, что это такое. Макс, не гони!

Смотрю на Женю. Времени у того совсем чуть-чуть -- сквозь красную, точно ошпаренную, кожу просвечивают темно-серые вены. Минуту назад этого не было.

-- Михась, не лезь! -- рявкаю я.

-- Да, -- вторит мне брат, -- мы сами разберемся. Максим, давай...

Но Михась и не думает сдаваться:

-- Нет оснований считать, что это лекарство! Это может быть что угодно...

Меня снова мутит. Рвотная масса устремляется вверх по пищеводу, но в последний момент мне удается сдержать ее и глотательным движением отправить обратно в желудок. Боже, как болит голова...

-- Есть, -- слабо возражаю я.

-- Обоснуй, -- упорствует Михась. -- Не то я заберу шприц.

Обессилено роняю голову на грудь. Бороться с ним у меня нет ни сил, ни желания.

-- Ладно. Вспомни водителя грузовика. Почему, по-твоему, он направил машину в стену? Да потому, что не мог ехать дальше! Его отрубило прямо на ходу, потому что он уже был заражен. Но кто станет пускать "прокаженного" за руль военного грузовика, будь он хоть трижды Шумахер?

Говоря это, я поворачиваю шприц иглой вверх и несколько раз щелкаю по нему ногтем, чтобы в маслянистой жидкости не осталось ни одного пузырька.

Михась хмурит лоб:

-- Хочешь сказать, он принимал лекарство?

-- Скорее всего, -- я выдавливаю поршнем воздух до тех пор, пока из кончика иглы не вырывается тонкая струйка дурно пахнущего вещества. -- Вспомни слова генерала -- водителя можно было спасти. Он был на препарате, но еще не прошел полный курс. Возможно, этим утром он не успел или забыл принять дозу. Недобитый вирус вырвался на свободу, атаковал мозг и -- бац! -- привет стена.

Михась молчит, обдумывая мои слова. Пользуясь моментом, я принимаю от Вани кусочек смоченной в спирте ваты и склоняюсь над Женей.

Тот смотрит на меня, как, возможно, когда-то смотрел на Иисуса Лазарь. Смысл нашего спора неясен ему, но он на моей стороне. Просто потому, что, в отличие от Михася, мне есть что предложить. И это что-то у меня в правой руке.

-- Женя, я хочу вколоть тебе это, -- я указываю на шприц. -- Оно может спасти тебя, а может убить. Ты понимаешь меня?