Златан огорчениях. - Я — Златан

Ибра, ты должен приехать! Ты нужен нам!

«Милан» переживал не лучшие времена. В последние годы в Италии доминировал «Интер», и, конечно, все в «Милане» жда- ли новой эры славы. Теперь я знаю, что многие игроки, особенно Гаттузо, оказывали давление на руководство.

Ради бога, купите Ибру. Нам в команде нужен человек с на- стоящим духом победителя.

Но это было не так просто. «Милан» не располагал такими средствами, как раньше, а Сандро Россель любыми способами хо- тел извлечь из моей продажи как можно больше денег. Миллионов 40-50. Но позиция Мино по-прежнему была твердой.

Вы ни черта не получите. Ибра собирается в «Реал». В «Ми- лан» он не перейдет.

А как насчет 30?

Время шло, и Россель снижал и снижал цену. Ситуация ста- новилась все более многообешаюшей, Галлиани навестил меня и Хелену в нашем доме в горах. Галлиани, старый друг и бизнес- партнер Берлускони, в этом деле был тяжеловесом. Великий пере- говорщик, настоящий хищник.

Я уже имел с ним дело. Когда я переходил в «Ювентус», он ска- зал: «Предлагаю или так, или никак». А сейчас «Ювентус» был в кризисе, и у него были все карты. Ситуация перевернулась. Он был под давлением. Он не мог вернуться без меня, особенно после того, что он пообещал. К тому же, игроки и фанаты тоже ждали. Но мы ему помогали. Мы были уверены, что сбили цену. Шло к тому, что все сложится.

Таковы мои условия, — заявил я. — Или так, или никак.

Я заметил, как он задумался и вспотел. Условия-то были до- вольно жесткими.

ГЛАВА26

Внимание ко мне было приковано огромное. Помню, как Макси сказал две вещи. Первая — это просто смех. Он спросил: «Почему все смотрят на тебя, папа?» Я попытался объяснить си- туацию: «Папа играет в футбол. Люди смотрят на меня по теле- визору и думают, что я хорошо играю». После этого я загордился собой — а папа-то хорош. Но потом дело повернулось в другую сторону. Няня об этом рассказала.

Макси спросил, почему все смотрят на него. Конечно, это было из-за того, что много чего происходило в те дни, особенно когда мы с ним прибыли в Милан. Хуже всего то, что он добавил: «Мне не нравится, когда на меня так смотрят». Я чувствителен к таким вещам. Он что, теперь будет чувствовать себя другим? Ненавижу, когда дети начинают чувствовать себя чужими (изолированно), потому как это напоминает мне мое детство: Златану тут не место, ведь он такой-то и такой-то. Такие вещи не забываются.

Я старался проводить тогда много времени с Макси и Винсентом. Они замечательные, прямо-таки дикие дети. Но это было непросто. Ситуация выходила из-под контроля. После того, как я поговорил с журналистами за пределами «Камп Ноу», я поехал домой, к Хелене.

А она, похоже, не ожидала, что придется переезжать так ско- ро. Я думаю, она бы хотела остаться. Но она лучше других знала, что если у меня плохи дела на футбольном поле, то я просто сни- каю, и это сказывается на всей семье. Поэтому я сказал Галлиани: я хочу переехать в Милан со всеми: Хеленой, мальчиками, собакой и Мино. Галлиани закивал, мол, да, конечно. Всех бери с собой. Очевидно, он организовал нечто особенное, поэтому мы покинули Барселону на одном из миланских частных самолетов. Помню, как мы приземлились в аэропорту «Линате» в Милане. Как будто это Обама прилетел. Восемь черных «Ауди» стояли перед нами, и была развернута красная дорожка. Я вышел с Винсентом на руках.

Буквально пару минут у меня брали интервью несколько специ- ально подобранных журналистов, с Milan Channel, Sky и других ка- налов, а по ту сторону ограждения кричали сотни фанатов. Это было

Я снова чувствовал мотивацию. Одна только мысль о возможно- сти снова делать свое дело подстегивала меня. Это правда.

Поставив на документе подпись и произнеся эти слова, я снова стал собой. Это было похоже на пробуждение после кошмара, и впервые за долгое время я жутко хотел играть в футбол. Все плохие мысли ушли, и я снова стал играть в удовольствие. Вернее сказать, смешались радость и злость: радость, что я вырвался из «Барсы» и злость, что один человек погубил мою мечту.

Я будто снова стал свободен, стал видеть все более четко. Мне приходилось подстегивать себя по ходу дела, убеждать, что не так уж все и плохо, что я им всем еще покажу. И продолжал действо- вать в этом ключе. Но сейчас, когда это действительно закончи- лось, я понял, как тяжко все было. Невероятно трудно. Человек, который очень много для меня значил, как футболист, оказал мне такой холодный прием. Это было едва ли не худшее, через что мне пришлось пройти. Я был под невероятным давлением. В таких си- туациях просто нужен тренер.