Дмитрий Рогозин - Жизнь вне изоляции. Концепция нового социального дома

Бытует мнение, что старикам надо помогать, соучаствовать в их жизни. А поскольку трудно соответствовать их запросам, помогать лучше деньгами, чтобы были выбор, возможность самостоятельно распоряжаться, свобода в принятии решений. Это правда: свобода выбора – основной дефицит старения. Но выбор становится возможным лишь тогда, когда есть цель, устремление, критерий выбора. Нельзя выбирать в бесперспективном контексте. Потому деньги, приходящие старикам от социальных программ и родственников, передаются другим родственникам. Когда нет места для будущего, нет выбора, нет иного смысла, чем передать поступившие деньги дальше. Старики давно стали каналами трансферта денежных потоков между благодетелями и благополучателями, они лишь необходимый элемент растущей экономики ухода.

Предлагая новые формы социального жилья, формируя запрос архитекторов, девелоперов, строительных компаний на адаптивные, доступные решения в области индивидуального строительства и социальной среды, радетели всеобщей заботы часто усугубляют транзитный статус стариков как получателей услуг и держателей квадратных метров. Мнения о жилищной обустроенности и финансовой зависимости, обоснованные и очевидные для многих, на деле скрывают одиночество, заброшенность и латентную бездомность стариков. Понять это нельзя в дискурсивном поле сбора жалоб, формирования новых списков социальных услуг и запуска программ долговременного ухода. За потугами помочь теряется субъект помощи, лишается голоса, права выбора и дома как места, поддерживающего достойную жизнь, наполненную не только деньгами и услугами, но и смыслом.

Благополучие, счастье, успешность, наконец, богатство везде называют целью социальной политики. Простое, материальное, духовное, личное, семейное, домашнее, жизненное, эмоциональное, полное, человеческое, какое бы то ни было благополучие есть благо для стареющего мира. Но ведь благополучие может быть мнимым, показным, относительным и, наконец, казенным. То есть благополучием предписанным, определенным, вмененным, узаконенным: хочешь благополучия – не сиди дома, занимайся собой, увлекайся другими, демонстрируй социальную включенность и активность! А если этот забег не то, чего хочет пожилой человек?

Милослав Клугар с коллегами проанализировал 14 исследований активного долголетия и выделил четыре базовых компонента последнего [Klugar, Cap, Klugarova et. al., 2016]: во-первых, позитивное отношение к жизни, позитивные практики; во-вторых, ментальная, социальная и физическая активность; в-третьих, адаптация к изменившимся жизненным обстоятельствам; в-четвертых, финансовая независимость. Достаточно выполнить два условия, чтобы в старости быть счастливым: адаптироваться к внешним обстоятельствам и искать новое, учиться. Если старики адаптируются к жизненным обстоятельствам, позитивно относятся к происходящему, они могут вести активную и осмысленную жизнь. Если старики осваивают новые активности, участвуют в обучении, практикуются, поддерживают интимные отношения и управляют финансами, они остаются ментально, социально и физически активными.

Таковы основные, разделяемые очень многими аргументы активного долголетия. Почти никто не сомневается, что активность, подвижность, участие – залог хорошей старости. Но если есть хорошая старость, значит, есть и плохая [Pike, 2011]. Так невзначай, из самых благих побуждений, начинается деление на хороший, правильный образ жизни в старости и плохой, неправильный, недопустимый. Разговоры о том, что старики гибнут, что их надо выводить из тени, подталкивать к подвижному, активному образу жизни трансформируются в мероприятия, регламенты, нормативные акты, единственная задача которых – не дать старику спокойно умереть. Двигайся, живи, имитируй молодость, умри в движении. Будь молодым! У тебя нет никакой альтернативы, или мы тебе ее не дадим.

Метафора активного долголетия отнюдь не нейтральна, ее токсичность заключается в прямом переносе представлений и убеждений молодых на старшие возраста. Но возраст сопротивляется, дает сдачи. Когда приходят боли, недомогания, рушатся социальные связи и умирают близкие, нельзя оставаться жизнерадостным, стремиться к новому, забывать прошлое и свою биографию. Политика активного долголетия, столкнувшись с явным противоречием в декларируемых целях и текущих обстоятельствах, на деле перестала обращаться к долголетию. Активность перенесена на младшие старшие возраста, то есть на людей до 70 лет, здоровье и семейные отношения которых еще относительно сохранны. Это к ним обращен призыв «Двигайся, развивайся, о будущем не думай!». Все очевиднее, что политика активного долголетия – это разговор не со стариками, а со стареющей молодежью, новыми пенсионерами и их детьми.