Уильям Макаскилл - Ум во благо. От добрых намерений – к эффективному альтруизму

11 марта 2011 года [98]в японском регионе Тохоку произошло землетрясение, четвертое по силе среди зарегистрированных с начала наблюдений в 1900 году. Высота цунами достигала 130 футов [около 40 м], волны заходили вглубь суши на 6 миль [9,7 км]. Подземные толчки были настолько сильны, что остров Хонсю сместился на несколько метров. Миллионы людей остались без воды и электричества. Тысячи погибли.

12 января 2010 года [99]землетрясение обрушилось на Гаити. Эпицентр находился возле города Леогана, в 16 милях [26 км] к западу от Порт-о-Пренса. В столице обрушилось 280 тыс. зданий, включая Национальный дворец, Национальную ассамблею, собор и главную тюрьму. Началась холера. Тысячи людей погибли.

В обоих случаях произошедшее привлекло пристальное внимание международных СМИ и вызвало обширные кампании по оказанию гуманитарной помощи. Трагедии занимали главное место в выпусках новостей. Были мобилизованы благотворительные организации. Люди по всему миру разом достали кошельки. В каждом случае сумма международной помощи достигала 5 млрд долларов [100].

Две катастрофы кажутся почти равнозначными. Обе вызваны землетрясениями. Результатом обеих стали серьезные разрушения. Но в двух отношениях случаи очень различались, и это должно заставить нас задуматься, почему международная реакция была так похожа. Во-первых, кардинально различался человеческий масштаб катастроф. Японское землетрясение явилось причиной гибели 15 тыс. людей, учитывая и смерти после него. Гаитянское землетрясение повлекло гибель 150 тыс. человек. Во-вторых, Япония, четвертая по богатству страна на планете, обладала ресурсами справиться с катастрофой. Гаити – нет. Япония в 30 раз богаче Гаити в пересчете на душу населения, а в целом богаче в 1 тыс. раз. По этой причине 15 марта, спустя всего четыре дня после землетрясения, Красный Крест сделал следующее заявление:

Японское Общество Красного Креста… [101]пришло к выводу, что зарубежная помощь не требуется и, следовательно, пока мы не ищем финансирования или иного содействия со стороны жертвователей.

Будь международная реакция на природные катаклизмы рациональной, следовало бы ожидать, что больший объем финансирования будет предоставляться в случае более крупных катастроф и бедствий в бедных странах, у которых меньше возможностей самостоятельно справиться с ситуацией. Но выходит иначе. Кажется, финансирование распределяется пропорционально тому, насколько сильно катастрофа задевает чувства и насколько широко она освещается в СМИ, а не исходя из ее масштаба.

Этот пример иллюстрирует, почему, если мы хотим принести пользу, следует помогать жертвам менее разрекламированных катаклизмов. Например, землетрясение в Сычуани 12 мая 2008 года. Вы, вероятно, о нем и не слышали (я не слышал, пока не взялся писать эту книгу). Это землетрясение случилось в 50 милях [75 км] к северо-западу от города Чэнду, в центральной части Китая. Оно погубило 87 тыс. человек (впятеро больше японского и вполовину меньше гаитянского), однако жертвы получили лишь 500 млн долларов международной помощи [102]: десятую долю объема помощи Гаити или Японии. По какой-то причине оно освещалось в СМИ не настолько широко, как другие землетрясения, и это сказалось на сумме пожертвований. При этом пожертвования, вероятно, имели больший эффект.

Закон убывающей приростной отдачи также объясняет, почему в целом в том, чтобы жертвовать на ликвидацию последствий катастроф, меньше смысла, чем в том, чтобы уделять внимание наилучшим программам борьбы с бедностью. Люди ежедневно умирают от легко предотвратимых болезней наподобие СПИДа, малярии и туберкулеза. Это катастрофа посильнее случившегося на Гаити, в Тохоку или Сычуани. Ежедневно 18 тыс. детей (больше, чем число погибших в Тохоку) умирает от предотвратимых причин. На каждого погибшего при японском землетрясении [103]благотворительные организации получили 330 тыс. долларов пожертвований. А в мире на каждого умирающего от причин, обусловленных бедностью [104], приходится в среднем 15 тыс. долларов иностранной помощи и пожертвований. Отчасти по этой причине эксперты ВОЗ и Всемирного банка решили, что «оказание чрезвычайной помощи обходится дороже [105]и является менее эффективным, чем проверенные временем программы в сфере здравоохранения».

Наша реакция на природные катастрофы представляет собой один из ярких примеров, подтверждающих, что когда дело доходит до благотворительности, люди следуют эмоциям и реагируют на события, а не на ежедневные проблемы. Когда наступает катаклизм, в голове вспыхивает: экстренная ситуация! И мы забываем о перманентной экстренной ситуации, потому что привыкли к ситуациям наподобие болезней, бедности и угнетения. Катастрофы – неожиданные драматические события и поэтому вызывают более глубокие эмоции, заставляя подсознание ошибочно оценивать их как более важные.