Коллектив авторов - Традиции & авангард. Выпуск № 4

Мальчик глотает озеро – хочет вместить весь мир.
Время шуршит колёсами. Сел как влитой мундир.
Плачут в дому родители, ждут за письмом письма.
Пенною брагой вишенья льётся в окно весна.

Где-то в степной окраине вырос фруктовый сад.
Дома молчат – мальчишечка тот не пришёл назад.
Сад по весне невестится, осенью жжёт костры —
Мальчик, глотавший косточки, не был таким простым.

Маленьким думал:
«Вырасту – спать не буду».
Очень хотел сидеть за столом со всеми.
Юным – уже сонливей,
но всё про удаль:
песни, костры, гитары, велосипеды.

Несколько лет. Ну, вырос.
Большой, как надо.
Хочется спать сильнее, до всех дисфункций.
…Только теперь, мне кажется,
я отгадан:
вырасти – это значит хотеть проснуться.

По-апостольски просто,
По-мальчишьи боясь,
Шла за мной по погосту
Граченогая грязь.

И, крещато касаясь,
Красноталых ветвей
Я подслушивал завязь,
Воскресал и мертвел.

Прорастало пространство
В изболевшийся снег —
Предвесенствуй и странствуй,
Скрип шагов и телег.

…Март шумит на задворках,
Раскустившийся вволь.
Распускается колко
Предпасхальная боль…

Кате читали Пушкина. Сказки смеялись папиным.
Катя просила заново. Катя просила все.
В эту весну, как водится, Катины щёчки в крапинку.
Папу куда-то вызвали. Носит дрова сосед.

Катя читает Пушкина. Строчки смеются папиным.
Буквы трясутся папиным, прыгают в жёлтый лист.
Папа играет с пушками. Катя скребёт царапины.
Катя рисует длинное: «Папа – артиллерист».

Папу рисует с пушками. Думает, что для Пушкина.
Мама молчит стеклянная, смотрит сквозь дочкин лоб.
Катю кладут у бабушки. В доме огни притушены.
Мама качает шарфики, хочет идти в окоп.

Катя читает Пушкина. Сказки молчат и хмурятся.
Кто-то походкой папиной Катю ведёт гулять.
Кате качели хочется. Зубится ствольным улица.
Катя летит над пушками. Кате сегодня пять.

Деревья, красуясь, смотрели в озёрную воду —
В зеркальную гладь, отражавшую каждый листок.
Природа бежала навстречу не новому году,
Как реки смыкают извечные устье – исток.

А небо светилось. Смотрело на серые ливни,
На буйство цветенья, осенне-дорожную грязь.
Хотелось и мне стать немного, хоть малость, наивней —
Чтоб часть его света и в душу мою пролилась.

И я примерял – все пространства, эпохи и лица,
Но всё мне не впору, как будто с чужого плеча.
А время бежало, стремясь в направлении «тридцать»;
И каждый февраль на столе загоралась свеча.

Дороги, скрестившись, давили на острые плечи,
Ладони ловили рассветы грядущего дня,
Но каждой весной небо делало шаг мне навстречу
И, падая в озеро, краем задело меня.