Коллектив авторов: Традиции & Авангард. №1 (8) 2021 г.

Проект «Народное слово»

ТРАДИЦИИ

&

АВАНГАРД

Издается с 2018 года

При поддержке Агентства по печати и массовым коммуникациям

© Интернациональный Союз писателей, 2021

Родилась в 1970 году на Украине, в городе Днепропетровске. Большую часть детства провела в Забайкалье, в столице Бурятии городе Улан-Удэ, откуда родом ее отец. В 1985 году семья переехала в Новосибирский Академгородок. Окончила Новосибирский государственный университет по специальностям «русская филология» и «востоковедение», изучала японский язык. В первые годы после университета работала переводчицей, несколько раз была в Японии.

В 1990-е стала автором и ведущей популярной телепрограммы на новосибирском телевидении, параллельно начала работать редактором в глянцевом журнале. С 2007 года живет в Москве.

Художественную прозу начала писать только нынешней весной. Повесть «Больница» – ее первый опыт.

Рыжая врачица с отросшими на полголовы седыми корнями надвинула на глаз круглое зеркало с дырочкой посередине и, обдав Лелю крепким духом только что выкуренной сигареты, приказала:

– Открывай рот, красавица.

– Только не надо этой штукой на язык давить, – остановила Леля ее руку с блестящим шпателем. – Я сама открою.

– А что такое? – удивилась врачица.

– У меня повышенный рвотный рефлекс.

– Ишь, какая грамотная, – повернулась лор к Лелиной маме. – Ну давай, открывай сама.

Леля глубоко вдохнула, прижала язык книзу, чтобы он не мешал обзору, расслабила гортань и широко открыла рот. Это был ее фирменный трюк, отработанный на участковых врачах из детской поликлиники, всю жизнь норовивших залезть ей в горло своей железякой.

– Ты смотри, какая панорама! – восхитилась лор-врачица. – До желудка все видать. Молодец, закрывай.

В общем-то, горло врач посмотрела для проформы. У нее уже были Лелины анализы крови и рентген, который показывал уровень жидкости в гайморовых пазухах. То есть двусторонний гайморит.

Перед тем как попасть в кабинет лора, Леля с мамой истомились в коридоре детской поликлиники. Леля успела наизусть выучить написанную от руки печатными буквами стенгазету, посвященную ОРЗ и ОРВИ, а мама, с саркастической улыбочкой оглядывая сопливую очередь из хнычущих малышей, угрюмых школьников и грустного мальчика с повязкой на ухе, тихонько приговаривала: «Да-а-а, встряли мы тут с тобой до вечера». Особенно тоскливо становилось, когда врач вдруг выходила из своего кабинета и, бросив: «Не заходить, приглашу», удалялась в неизвестном направлении.

Мама работала корреспондентом в главной республиканской газете «Правда Бурятии», и, чтобы пойти с Лелей в поликлинику, ей пришлось отпрашиваться у главреда. Леля прекрасно могла бы сходить к врачу и одна, но тут вопрос был серьезнее, чем просто взять справку. Решалось, нужно ли ей ложиться в больницу.

– Ну что я вам скажу, девочки, – по очереди глядя то на маму, то на Лелю, торжественно заявила врачица, – обострение гайморита, в пазухах гной, надо госпитализировать и лечить.

– И пункции придется делать? – тревожным голосом спросила мама.

– А как же, – уже не глядя на них и копошась в каких-то бумагах, с энтузиазмом отозвалась врачица, – и пункции, и уколы, и таблетки. Это же гайморовы пазухи – голова, рядом мозги. Тут не до шуток. Так, Ольга Базарова, сколько полных лет?

– Тринадцать, – притихшими голосами хором отозвались мама и Леля.

На улице уже стемнело, и в лицо резанул ледяной ветер.

«Первое марта, называется», – подумала Леля.

До настоящей весны в этих краях было еще очень далеко, и она натянула на нос вязаный шарф. Мамина подруга, тетя Люда, еще осенью научила ее вязать модной английской резинкой – лицевую петлю провязываем, изнаночную с накидом снимаем, – и Леля связала себе длиннющий шарф с кистями из черно-бордовой меланжевой пряжи. Муж тети Люды, дядя Стас, работал главным инженером на тонкосуконном комбинате, где как раз и производили шерстяную пряжу. Просто так купить ее в магазине было невозможно – поставки разлетались по всей стране и уходили в торговую сеть, как вода в песок. Но у тети Люды пряжа самых красивых расцветок была всегда, она и подарила три мотка Леле. Двухметровый шарф с кистями был писком моды и предметом постоянных препирательств с учителями. Девчонки, у кого были длинные шарфы, не оставляли их в раздевалке, а гордо шли на уроки, намотав поверх белого воротничка школьной формы.