Альманах - Труд и досуг

Прибегая к концепции «остаточного времени», следует обратить внимание на одну существенную деталь: «остаточность» у Агамбена следует понимать не в количественном смысле остатка , а в качественном смысле отсрочки . Это тонко почувствовал переводчик С. Ермаков, использовав в названии книги слово «оставшееся», а не «остаточное». В буквальном переводе Il tempo che resta означает «время, которое нам осталось». Переведя название отглагольным (отпричастным), а не «отсуществительным» прилагательным, переводчик уловил важный событийный смысл «оставшегося времени». Этот смысл улавливается не вопросом «Сколько осталось времени?» (количественный аспект), а вопросом «Как прожить остаток?» (качественный аспект). Иначе говоря, тема остатка здесь заявлена у Агамбена не в смысле срока , а в смысле бытия-в-отсроченности . А поскольку такое бытие ставит нас в отношение к краю и крайности , понимаемой в онтологическом смысле как феномен расположенности к пределу и бытия-на-краю , то мы имеем основание и право назвать «оставшееся время» маргинальным.

Но тут возникает вопрос о характере самой маргинальности: что это значит – «быть на краю»? Ведь и сама крайность может пониматься в разных смыслах: с одной стороны, как тривиальное нарушение и отклонение от нормы (девиация), а с другой – как трансценденция или трансгрессия.

Для ответа на этот вопрос разберем определение Агамбена. «Оставшееся время, – говорит он, – это время, которое требуется времени, чтобы прийти к концу, – или, точнее, время, которое мы задействуем, чтобы довести до конца, завершить наше представление времени. Оно не является ни линией (представимой, но немыслимой) хронологического времени, ни моментом (также немыслимым) его конца; но оно не является и простым отрезком хронологического времени, между воскресением и концом времен: скорее, оно есть оперативное время, подгоняющее время хронологии, прорабатывающее и трансформирующее его изнутри, время, требующееся нам, чтобы довести время до конца, – и в этом смысле: время, которое нам остается» (Агамбен, 2018. С. 92).

Что следует из данного определения? То, что под «оставшимся временем» понимается не простой хронологический остаток, а время - событие завершения самого остатка. Такое время отличается особой интенсивностью и выделенностью, что обусловлено опытом предела . Этот опыт имеет особую темпоральную размерность, свое пространство «между», которое мы имеем в виду, когда, к примеру, говорим о предсмертии, или бытии-при-смерти (Разинов, 2018). Речь идет о времени самой кончины , которое представляется как промежуток между двумя событиями – приближения смерти и ее наступления. Такой промежуток мы стихийно схватываем в терминах «смертного часа». Маргинальность этого времени задана границей и ее близостью – самой ситуацией «заступания в смерть» (М. Хайдеггер), то есть трансценденцией (перешагиванием-за), когда «я уже там, но еще здесь».

Но если отбросить столь «возвышенный» религиозно-метафизический смысл, то такой способ временения, как бытие-к-концу , можно обнаружить и на уровне повседневности, причем в обоих модусах – остаточности и оставленности. Например, когда работник переживает окончание отпуска, он, как правило, стремится наполнить оставшиеся дни яркими событиями и впечатлениями. Он стремится «достойно» завершить свой отпуск. Но столь же симметричным образом может быть испытано обратное – окончание трудового дня или недели, когда работник завершает свой труд «ударной концовкой».

Оконечность – это важнейшая характеристика маргинального времени, обусловленная интенсивностью его переживания. Нарастание интенсивности характеризует время как оставшееся, а ослабление интенсивности – как остаточное. Последнее феноменально являет себя в форме паузы по отношению к текущей деятельности – как незанятое, «пустое» время. Возникнув в окончании деятельности, например, трудового дня, такая пауза обозначает лишь формальный конец, не будучи завершением в обозначенном смысле «ударной концовки». Такое время является остатком , отличающимся от отсрочки . Хотя этот остаток и имеет свое собственное качество и характеризуется в онтологическом смысле как «пустое» время, в онтическом плане остаток выступает как количественное время. Остаточное время исчисляется и существует ровно в том смысле, в каком работник отсчитывает его до окончания рабочей смены, думая: «Поскорее бы рабочий день кончился!» Но так же и наоборот: переживая внутреннюю пустоту досуга, работник мечтает о том, чтобы поскорее выйти на работу. К примеру, так думает герой комедии «Старый Новый год», говоря: «Эх, скорее бы ночь прошла, да снова на работу!»