Коллектив авторов - Полдень, XXI век (август 2011)

– А что с враньём? – спросил он, аккуратно перебираясь через поваленное дерево.

Он шёл не спеша, обходя завалы и подозрительные ямы. Можно сказать, прогуливался.

– В каком смысле? – уточнил баритон.

– Если ты утверждаешь, что ноосфера накапливает знание, то не накапливает ли она вместе с истиной и всевозможное враньё, которое плодится в людских головах едва ли не с большей активностью, нежели правда?

– Спекулятивное знание так и маркируется. Гипотеза, версия, предположение.

– А чистая ложь?

– Сознательное искажение информации?

– Допустим.

– Исключено. Для этого необходима воля. А элементы, составляющие ноосферу, волей не обладают.

– То есть ты не знаешь ничего о ныне живущих?

– Только если их сохранила память умерших.

– Мы живём в памяти павших, – сформулировал Дмитрий. – Оригинальная мысль.

Оригинальная, но бесполезная.

– И что мне теперь делать? – спросил он.

– Цель? – отозвался баритон.

– Выживание, – наобум бросил Дмитрий.

– Инфекция? Недостаток кислорода, питания, воды? Нападение хищника?

– Вот это, пожалуй, теплее. Целой стаи хищников, я бы сказал.

Где-то впереди, как раз там, куда он выдвигался, пролетел вертолёт или конвертоплан. Возможно, его уже ищут. То есть ищут-то наверняка, но, возможно, демонам удалось определить место запуска куда раньше, чем он надеялся. И хотя ищейкам предстояло обшарить тысячи гектаров тайги и болот, Дмитрию следовало спешить. Вопрос: куда спешить? Как уйти от всесильной конторы? Чем ему могут помочь информационные слепки умерших людей? Впрочем, всякие мертвецы бывают, если верить фольклору, и зубастые среди них попадаются.

– А скажи, ноосфера содержит память тех, кто при жизни пытался установить с ней контакт и кого уничтожили за это?

– Конечно. Все здесь, в комплекте. Здесь нет разделения на рай и ад.

Ему даже показалось, будто баритон усмехнулся.

– У ноосферы есть чувство юмора?

– Всего лишь имитация чувства.

Даже имитация чувства предполагает наличие мотива. Тут было над чем поразмыслить, но сейчас Дмитрий предпочёл не отвлекаться от главного. А главным являлось выживание.

– Я бы хотел поговорить с жертвами.

– Поговорить невозможно. Информация лишена индивидуальности.

– Ладно, не поговорить, – раздражённо согласился Дмитрий. – Узнать их судьбу, получить их воспоминания?

– Какого рода требуется информация?

– Хорошо. Что ты знаешь о демонах? – Дмитрий подумал, что вопрос получился некорректным, и уточнил: – Я имею в виду эту сраную контору, что вылавливает контактёров.

– Служба Космического Контроля, кодовое наименование Пирамида, – тут же отозвался баритон. – Создана двадцать лет назад на основании секретных межправительственных соглашений, подписанных в Гонолулу…

– Обожди!

– Слушаю вас.

– Ты можешь сказать, кто конкретно идёт по моему следу?

– С большой долей уверенности можно предполагать, что это Георг «Герк» Баумгартен, агентурный псевдоним Микадо. Руководитель отдела спецопераций по Восточной Европе и Северной Азии. Родился в Ганновере, но с раннего детства жил в Нидерландах и до создания Пирамиды работал в службе безопасности ювелирной корпорации…

– Стоп.

– Слушаю вас.

– Был ли кто-то, – Дмитрий попытался сформулировать вопрос правильно, – кто-то, кому удалось переиграть Микадо, уйти от него? Не лично от него, но от всей его шайки?

– Невозможно однозначно ответить. Возможно, есть кто-то, кого Пирамида просто не обнаружила, и он до сих пор контактирует с ноосферой.

– То есть ты не можешь сказать наверняка? – удивился Дмитрий. – Не знаешь, контактирует кто-то с тобой или нет?

– Подобные контакты не регистрируются, не фиксируются. Нет соответствующего носителя.

– Хорошо, а из тех, кого Пирамида обнаружила?

– Исключая последние три месяца, за которые информация не обновлялась, никому уйти не удалось.

– Почему три месяца?

– Три месяца назад в авиакатастрофе погибла оперативная группа «Торнадо», командир которой владел секретной информацией.

Дмитрий мысленно сделал ещё одну зарубку на память. Таковых – больших и маленьких зарубок – набралось уже на целый календарь Робинзона.

– Хорошо. А кому-нибудь удавалось продержаться в бегах достаточно долго?

– Насколько долго? – деловито уточнили с небес.

– Ну, скажем, сутки, двое. Лучше двое, конечно. А ещё лучше вот что, расскажи-ка мне о тех, кто продержался дольше всего.