23.30. Туман рассеивается. Впереди видно остров Шалаурова и мыс Кибера. Угол между островом и берегом набит льдом. Как туда завтра пойдем галсами — не знаю. Спать!»
Уже в кукуле Эмс вспомнил разговор с Михаилом Петровичем. «Как вы эти шкуры обрабатываете? Оленьи, для кукулей?» — «А что?» — «Да пахнут...» — «Весной обрабатываем. Первая трава самая вкусная... Самым свежим навозом... Не должны пахнуть».
Эмс заснул с улыбкой.
«В мышеловке»
Проснулся Висвалд внезапно. Он лежал на спине. Конец мачты ходил высоко над ним от бортовой качки. Океан дышал нехорошо: глубоко, с хрипом и редко.
— Вы ведь не спите, Висвалд, — неуверенно позвал Шибанов. — Шторм идет. Слышите... — он заворочался в своем кукуле.
— Может стихнуть, — Эмсу не хотелось говорить. Он смотрел на конец мачты и покачивался вместе с дорой, вместе со льдами, небом и океаном, с наслаждением продолжая ощущать себя среди всего этого раскачивающегося мира сухим и теплым.
— Висвалд... Вы пишете об этом... в дневнике?
— О чем?
— Ну, о том, как мы лежим вот так... смотрим, думаем... Просыпаемся потом и слушаем его... Как он дышит.
— Нет.
— А мне иногда кажется, что пишете. Лицо у вас... бывает, — Шибанов тихо засмеялся.
— Нет. Я только о работе.
Оба смотрели на кланяющуюся мачту.
— А ведь мы ее почти сделали, — Шибанов сказал это, кажется, даже с удивлением.— До Шмидта мы, конечно, не дойдем, но если он даст нам еще хоть несколько дней... Хороших бы!
— Да-а.
— Пробы отличные. Видно даже здесь.
— Да, — согласился Эмс.— Давайте-ка еще поспим. Попробуем.
Шибанов опять заворочался, укладываясь удобней.
— А все-таки вы пишите... И про это тоже.
— Ладно. Буду, — улыбнулся Эмс.
Но он не выполнил обещания.
«Брать образцы очень трудно, — писал Эмс. — Ветер достигает 6—7 баллов. Дора сильно дрейфует. Ее гонит на плавучие льды. Иногда надо прекращать работу и бежать от льдов.
Утром ветер успокаивается.
Чукча, который охотится на острове Шалаурова за нерпой, просит отвезти его к избушкам у реки Ыыччунвээ. Это там, где наш 46-й галс. Но чтобы взять их, надо обойти остров с севера — на Е стороне их шмотки. Отчаливаем и обходим остров.
Подходим к чукчам. Они начинают грузиться.
Что находится на доре?
Мы, 6 человек со своим барахлом, и самое интересное: чукча с женой, 2 убитые нерпы, 5 нерповых шкур — мешков с нерповым жиром, много очищенных и 4 не очищенные от сала нерповые шкуры, еще пожитки чукчей и 13 собак.
Собаки не хотят на дору. Их забрасывают, как мешки. Некоторых, более злых, привязывают. На доре места мало, они все лежат в куче, ворчат, некоторые хотят вырваться из кучи, на этих чукча кричит и бросает их обратно в кучу.
13.25. Даем ход. Собаки успокаиваются.
14.20. Подходим к чукчиным избушкам. Выгружаемся.
15.10. Начинаем галс 46.
15.45. Кончаем галс. Идем обратно на Е сторону острова, где нам надо передать папиросы другим чукчам. Потом попробуем с работой идти в губу Нольда. Это будет трудно. Вход в губу набит льдом. Кажется, льдом заполнен весь залив между островом и берегом.
Начинается туман. Видимость меньше 0,5 километра. Швартуемся к ледяной глыбе. Будем ждать погоду.
20.VIII. 04.00. Усиливается NW до 4—5 баллов. Волнение 3 балла. Начинает нас прижимать к берегу и бьет дору у дна. Разбужу Тимерманиса, чтобы грел мотор. Туман. Видимость в сторону моря 300 метров. Вода в канистрах замерзла.
Отходим в тумане. Идем в тех же условиях, от которых вчера убежали, но делать нечего. Очевидно, туман может продолжаться долго, а нам некогда... Очень нужен южный или западный ветер! Немного отгонит льды, улучшится видимость, потеплеет... Но таких ветров нет, и барометр еще поднимается. Надо работать при этих условиях, ждать нечего. Ветер может набить губу Нольда между о. Шалаурова и п-вом Аачим льдом, и мы можем остаться здесь надолго, даже до следующей весны. В губе — как в мышеловке. Надо рисковать!»
«Мы сделали, что могли...»
Но льды теснили их. Они продолжали ходить галсами, с трудом подходя к берегу, чтобы определить местоположение. В дневнике только одно: идем, на галс... идем на галс. 65, 66, 67... Нет даже времени, оно не проставлено. Такое случилось с Эмсом впервые. Должно быть, время уже ничего не значило для них, по крайней мере, его незачем было фиксировать. Лед отгонял их все дальше в море, и они ничего не могли сделать. Вход в лагуну для них был закрыт мелью.
«В расстоянии 4 километров от берега лед уже 5—6 баллов. 3 километра — 6—7 баллов. Лед движется. Причем полосами, в противоположных направлениях — точно как улица с двусторонним движением».
Читать дальше
