Вокруг Света: Журнал «Вокруг Света» №06 за 1970 год

Когда я выходил из поезда на пригородной станции Колодезная, мне показалось, будто я и не летал в Воронеж с турбовинтовой скоростью, уж больно знакомо было все, просто будто отъехал в Подмосковье. И тысячу раз я видел этот багажный навес, кирпичный зал ожидания, и автобус у сельмага, и эту бабку, что сидит на переднем сиденье ко всем лицом и обнимает связанную веревочками бухту шланга — поливочный брандспойт для сада.

Автобус миновал деревянные домишки, выехал в поле. Оттепель. Небо серое с синевой. Весна. Снега набухли, вот-вот брызнут водой, и глаз уже примечает лощину, где загрохочет ледяная вода. Справа, на косогоре, промелькнуло село — избы под белыми крышами, а слева вскоре, средь леса, разрубленного надвое просекой, показалась линия электропередачи — металлические фермы-опоры в три ряда. И были они такие, какие встречаешь по всей стране. Но только эти опоры несли ток на заводы и в квартиры не от обычной электростанции, а от атомной, от двух ее уже действующих мощных энергоблоков. Третий — строящийся — должен быть еще мощнее этих двух...

За частоколом молоденького сосняка показались крыши, дома, башенные краны Нововоронежа — поселка атомников и строителей. Был он как остров в океане придонских полей. И птицы под вечер — галки и грачи — собрались к нему со всех полей, как к скалам...

Поселок походил скорее на микрогород, но жители не называют его так, и когда я потом спрашивал у них, скажем, как добраться от электростанции до города, меня мягко поправляли: «До поселка. Сейчас туда пойдет автобус. Лучше подождать». Пусть так. Поселок так поселок. У самого леса я нашел деревянное кафе, очень уютное. Там было светло и тихо. И на улицах вечерами тихо, и думается легко.

Утром специальный поезд и автобусы везут жителей на работу. Всех в одну сторону. Билеты никому не надо брать. Проезд бесплатный, надо только вовремя прийти на остановку и занять свое место.

Электростанцию мне показывал Миша Абузов. Казалось, он все время что-то обдумывает про себя. Миша — редактор местной газеты «Энергостроитель», и ему очень многое надо знать. Он не сказал, что очень занят, пошел со мной и, здороваясь с инженерами, геодезистами и сварщиками, всем говорил: «Слыхал, а ведь нам второе место дали. По второму полугодию. Первое — Усть-Илимской стройке, второе — нашей ударной комсомольской».

Строящийся блок. Крановщица, сидевшая как ласточке в гнезде, улыбнулась мне с высоты, из-под самой крыши. Эта улыбка долго стояла в глазах и потом, когда я ходил внутри неокрашенного, ржавого цвета реакторного котла и по длинным, в несколько сот метров длиной, туннелям, взбирался по крутым, как на корабле, трапам на перекрытия следующего этажа. Фигурки людей передвигались по прутьям арматуры, повсюду сверкали огоньки сварок.

Снаружи здание электростанции белого стерильного цвета, с черной строгой табличкой на воротах. А внутри здания начинается игра и перекличка красок. Один этаж не похож на другой, идешь, будто считаешь этажи радуги — алые, зеленые, синие, розовые. Мелькают голубые форменные куртки с фирменными эмблемами.

— Это турбинный зал, такой же, как и на обычных электростанциях. Там, за стеной, реакторный, — говорит Миша. — Увидеть, пожалуй, там ничего не увидишь. Уран за броней, в котле, но если мы пойдем туда, до вечера не выйдем. Души, переодевание...

В зале рабочих очень мало. Кое-где они следят за приборами, но зал огромен, и надо присмотреться, чтобы заметить людей. Стоит ровный приглушенный гул турбин. Мы сворачиваем в одну из многочисленных дверей и попадаем на главный пульт управления. От обилия приборов, разноцветных контрольных лампочек, ручек на занимающем всю комнату полукруглом пульте рябит в глазах. Трое дежурных операторов-инженеров, нажимая сейчас на кнопки, переключая ручки и отдавая команды по телефонам, «сжигают» уран. Происходящее как-то не сразу умещается в голове. Не сразу осознаешь, что мириады огней светящегося табло лишь регистрируют происходящее и что фантастичен не сам этот пульт управления, а все то незримое, что происходит сейчас где-то за броней, в котле.

По малиновому пластику входим в светлый зал со светлым полом. Голубые полосы расцвечивают его. Здесь всего одна стена приборов. Два молодых парнишки следят за ними.

— Дозиметристы, — говорит Миша. — Видишь, зеленые огоньки на всех табло. Никакой радиации.

Я ловлю себя на том, что ни разу и не вспомнил про нее.