Путник, ты видишь родник, во влаге которого руки
Может умыть человек, не повредивши себе,
Если ж водой от струи его светлой ты жаждешь напиться,
То лишь губами ее, к ней наклонившись, вберешь,
Тотчас же выпадут все изо рта твои на землю зубы,
Осиротелой навек челюсть оставив тебе.
Так вот: в персидском роднике не хватало именно фтора, и это вызывало кариес зубов...
11,5 кубометра в секунду (около миллиона в сутки!) — такой поток воды будет поступать на Апшерон в 1980 году, по выходе Третьего бакинского на проектную мощность. Первая же его очередь даст воду к 1976 году — 7,3 кубометра в секунду, примерно столько же, сколько дают сейчас Первый и Второй бакинские и Куринский, вместе взятые.
Последний вопрос к Шахсуварову:
— Будет ли по окончании Третьего бакинского полностью покрыт дефицит в воде на Апшероне?
— Да, — отвечает он. — Мы считаем, что Третий полностью удовлетворит потребность в питьевой и технической воде на уровне 1980 года.
— А потом? Как насчет уровня 2000 года?
— К тому времени непременно придумаем что-нибудь новое, — улыбается Шахсуваров...
— Меня зовут Дмитрий. Дмитрий Королев. А тебя?
— Абдулхан.
— Ишь ты! Из ханского рода, что ли, происходишь?
— Да нет, — Абдулхан, смеясь, надевает каску. — Из крестьянского. У нас раньше любили давать детям такие имена.
— Понятно. Ну что ж, крестьянский сын, бери отбойный молоток. Буду тебя учить крушить породу.
Машина выехала из города. Декабрьское утро затянуто легкой облачностью и обещает то ли дождь, то ли солнце:.. Зима на Апшерон приходит поздно, а бывает, и вовсе не приходит, весь свой снег высыпает в горах.
Проплывает справа гора Грязная. В недрах этой обыкновенной с виду горки иногда просыпается вулкан, лениво извергающий потоки жидкой теплой грязи. Где-то за Грязной проходят три водовода Джейран-Батана.
Лес вышек, единственный вековой лес Апшерона. Усердно отбивают вечные свои поклоны станки-качалки. А слева, за блеснувшей на солнце (выглянуло все же!) полоской озера Гаджи-Гасан, буро-зеленый склон Ясамальской долины. Белеет на склоне россыпь новых домов Хурдалана, высится корпус нового пивоваренного завода. А вон четыре резервуара Куринского водопровода. Где-то под нами трубы, по которым куринская водичка из этих резервуаров стекает в приемный коллектор Центральной насосной станции. Мы как раз проезжаем мимо Центральной и слышим ровный, спокойный гул работающих насосов.
Теперь слева тянется в зеленой оправе молодых посадок синее зеркало Джейран-Батанского водохранилища. О, да тут настоящий лес! Эльдарская сосна — низкорослая, неприхотливая, с темно-зеленой хвоей — неплохо прижилась на скудном сероземе. Как все деревья в этом краю, молодые сосны уже клонятся в южную сторону под напором северного ветра — хазри. И уже, говорят, в новом лесу находили грибы, целые семейства маслят — для здешних мест вещь неслыханная...
Меняется, меняется пейзаж Апшерона.
Длинной восьмеркой, почти на два десятка километров, вытянулось водохранилище. Сейчас оно спокойно. А в штормовую погоду здесь разгуливается волна до двух с половиной метров! Белый кубик на воде у противоположного берега — плавучая насосная станция.
Внушителен комплекс очистных сооружений у Джейран-Батана. Здание дозаторной установки — здесь вода, перекачиваемая из водохранилища, бурно насыщается реагентами и, увлекая их своим током, уходит в осветлители. Реагенты выпадают хлопьями, образуя взвесь, и через лее, как сквозь облако, проходит вода, оставляя примеси. Осветленная, но еще непригодная для питья, она идет по системе лотков к фильтрам вторичной очистки — в бассейны, загруженные кварцевым песком, гравием...
В сущности, фабрика по приготовлению воды. И эта фабрика расширяется, реконструируется, готовясь увеличить свою пропускную способность. Все течет — это о воде. Все меняется — это, должно быть, о сооружениях на ее трудном пути...
Дальше, дальше на север. Миновали Насосную — поселок, разросшийся вокруг старой линдлеевской станции. Плывет, уплывает прикаспийская степь, поросшая жесткой верблюжьей колючкой, полынью, кустами тамариска. Приморье, открытое всем ветрам, пропахшее рыбой и нефтью. Справа от дороги то возникает, приближаясь, то вновь исчезает из виду синяя полоса моря. Некоторое время едем вдоль бетонного ложа Самур-Апшеронского канала (так теперь называется Самур-Дивичинский).
Далеко уже отъехали мы от Баку, а сооружениям, подающим ему воду, не видно конца. У себя в квартире мы открываем кран и пускаем воду, не задумываясь о том, как сложен и многотруден ее путь...
Читать дальше