— И священник, значит, ее приютил, — сказал Дон. — Добрый, видно, человек.
— У ней нет ни родных, ни своего жилья, ничего, а только то, что ей дал священник. Ну правда, поглядишь на нее — не догадаешься. Что ни день — в разных платьях: то красное, то зеленое — как в праздник или в воскресенье, и этак-то с четырнадцати, с пятнадцати лет, когда девушке надо учиться скромности и трудолюбию, чтобы стать потом примерной женой. Священник говорил, что воспитывает ее для церкви, и вот мы ждали, чтобы он отослал ее в монастырь, к вящей славе господа. Но в четырнадцать и в пятнадцать она была уже красавица, а уж непоседа и плясунья первая в деревне, и молодые парни стали на нее поглядывать — даже после помолвки. Ну и вот, а два дня назад ее нареченный помер.
— Священник, значит, обручил ее не с господом, а с человеком, — сказал Дон.
— Он нашел ей самого лучшего жениха в нашем приходе, синьор. Молодой, богатый, и каждый год в новом костюме, да не откуда-нибудь, а из Милана, от портного. И что вы думаете, синьоры? Урожай созрел, а свадьбы-то не было.
— Я думал, вы сказали, что она будет, когда урожай соберут, — проговорил Дон. — Так вы... Значит, свадьбу хотели сыграть в прошлом году?
— Ее три раза откладывали. Ее хотели сыграть три года назад, осенью, после сбора урожая. А оглашение было в ту самую неделю, когда Джулио Фариндзале забрали в армию. И я помню, тогда вся деревня удивлялась, что его очередь подошла так быстро, правда, он был холостяк, а из родных только тетка да дядя.
— Что ж тут удивляться, — сказал Дон. — Власти, они на то и власти, чтобы все по-своему делать. И как же он отвертелся?
— А он и не отвертелся.
— Вон что. Поэтому и свадьбу отложили?
Женщина внимательно посмотрела на Дона.
— Жениха звали не Джулио, — сказала она.
— Понятно, — сказал Дон. — Ну а Джулио, он-то кто был?
Женщина ответила не сразу. Она сидела, слегка принагнув голову. Во время разговора мужчина напряженно смотрел на наши губы.
— Расскажи им, — сказал он.— Они мужчины, им женская болтовня не помеха...
— К нему она вечерами на свидание бегала, к речке, а он-то еще младше, чем она, был, поэтому в деревне и удивились, когда его забрали в армию. Мы еще и не знали, что она выучилась бегать на свидания, а они уже встречались. И она уже научилась так обманывать священника, как взрослая, может, не сумела бы.
Мужчина мимолетно глянул на нас, и в его водянистых глазах блеснула усмешка.
— Понятно, — сказал Дон. — А она, значит, и потом, после помолвки, все бегала на свидания?
— Нет. Помолвка была позже. Тогда мы еще думали, что она просто девочка. И ведь от служителей господа утаить грех ничего не стоит, их еще легче обмануть, чем меня или вас, синьоры, потому что они безгрешные.
— Верно, — сказал Дон. — И потом он, значит, узнал об этом?
— Конечно. Вскорости и узнал. Она удирала из дому вечером, в сумерки, люди видели ее и видели священника: он караулил ее в саду, прятался и караулил. Служителю господа всемогущего приходилось таиться, как псу, и люди это видели. Грех, да и только, синьоры.
— А потом парня неожиданно забрали в армию, — сказал Дон. — Так?
— Так, синьор. Совсем неожиданно, и все очень быстро тогда сделалось — ему и собраться толком не дали; мы здорово удивлялись. А потом поняли, что это был промысел божий, и думали, что священник отошлет ее в монастырь. И в ту же неделю у них была помолвка — ее нареченного сейчас там, внизу, хоронят — а свадьбу назначили на осень, и мы решили, что вот он, истинный промысел божий: господь послал ей жениха, о каком ей и мечтать-то не приходилось, чтоб защитить своего слугу. Потому что служители господа тоже подвластны искушению, так же, как я или вы, синьоры, без божьей-то помощи и они беззащитны перед дьяволом.
— Ну-ну, — сказал мужчина. — Все это так, ничего, потому что священник тоже на нее поглядывал. Мужчина, он мужчина и есть, хоть и в рясе. Верно, синьоры?
— Толкуй, толкуй, безбожник,— сказала женщина.
— И священник, значит, тоже на нее поглядывал, — сказал Дон.
— Это ему было наказание, божье возмездие — за то, что он ее баловал. И господь его в тот год не простил: урожай созрел, и мы узнали, что свадьба отложена, — как вы на это посмотрите, синьоры? — девчонка без роду, без племени отбрыкивалась от такого дара, а ведь священник хотел спасти ее, уберечь от нее же самой... Мы слышали, как они спорили — священник и девчонка, — и знали, что она его не слушается, что она удирает из дому и бегает на танцы, и жених мог в любую минуту увидеть или узнать от людей, какие фокусы она выкидывает.
Читать дальше
