Как подчеркивали участники ассамблеи, пропаганда в духе «холодной войны», разжигание неприязни и недоверия между людьми — это тоже одна из форм насилия. Язык страха и вражды лишь готовит людей к мысли о неизбежности войны. А именно ради ее предотвращения и съехались в Прагу представители сотен антивоенных движений из всех уголков планеты.
На закрытии ассамблеи они единодушно заявили:
«Подготовка ядерной войны — это тягчайшее преступление против человечества. Однако война не является неизбежной. Еще не поздно предотвратить ядерную катастрофу. Спасение в руках самих народов, каждого мужчины и женщины, решительно выступающих вместе за дело мира».
Прага А. Лопухин, корр. «Комсомольской правды» — специально для «Вокруг света»
Тур Эффель, мадам! Тур Эффель, месье! — стандартно улыбаясь, ворковала стюардесса, вручая пассажирам крохотные золотистые значки — анодированную Эйфелеву башенку на трехзвенной цепочке с булавкой — на память о кратковременном пребывании на земле Франции. Вернее, на бетоне парижского аэропорта. Здесь, прилетев из Москвы, мы после двух часов ожидания пересели в лайнер компании «Эр Франс» и, утонув в креслах, готовились к воздушному прыжку Париж — Мадрид.
...Да, Париж — это прежде всего Эйфелева башня. Рим — конечно же, Колизей. Лондон — Тауэр и Вестминстерское аббатство с Биг Беном. А Мадрид? Какую символику можно выделить в этом городе?
— Прадо! Полжизни отдам, чтобы побывать в Прадо! — слышался из недр кресла впереди старушечий голос. — Веласкес! Гойя! Только в Прадо можно понять их, насладиться шедеврами...
Рядом в кресле — средних лет мужчина с набриолиненными волосами и усиками «в ниточку», в блестящем темно-сером костюме. Короткими пулеметными очередями выстреливает его портативная пишущая машинка, которую он истязает уже около часа. Журналист? Вряд ли: углом глаза вижу на вставленном в машинку листе бумаги колонки цифр. Наконец щелкает застежка футляра, и машинка исчезает в объемистом портфеле. Сосед закуривает и разворачивает английскую газету.
— В Мадрид? — банально спрашиваю я, как будто самолет может залететь еще куда-то.
— В Мадрид, — соглашается сосед. — Потом Барселона, Валенсия, Кадис. Бизнес!
— А раньше вы бывали в Мадриде?
— О, много раз!
— Что, по-вашему, есть этакое выдающееся в этом городе? Такое, что, если бы взглянул или услышал, сразу определил бы: Мадрид! Ну, как Эйфелева башня в Париже.
Сосед задумывается, пожимает плечами. Потом по-детски радостно хлопает в ладони и уверенно выпаливает:
— Банк!
— ?
— Да-да, испанский банк! Банко де Эспанья! Вы не видели это красивейшее гигантское здание? Обязательно полюбуйтесь!
Что еще можно взять со слуги всемогущего бизнеса? Для него Мадрид — это банк. Я потом видел это здание, занимающее целый квартал на Пласа де ла Сибелес, — грандиозно-помпезное сооружение с пилястрами, портиками, лепными карнизами, барельефами, напоминающее громадный бисквитный торт. У раздвинутых решеток входов застыли полицейские. Гид не преминул сообщить, что постройка этого колосса обошлась «еще по тем ценам!» в шестнадцать миллионов песет. Проект храма золотого тельца разрабатывали самые именитые архитекторы Испании. И все же нет, банк — это не Мадрид... ...А Мадрид показался поначалу неприветливым. Недавно прошел дождь, все кругом было серо и сыро. Автомашины и обгоняющие их мотоциклисты и мотоциклистки (последних больше) рвали колесами спустившийся на площади и улицы туман. В двухместном номере отеля средней руки холодно и неуютно. Первое, что надо сделать,— закрыть огромное зеркальное окно и балконную дверь. И скорее спать: уже ночь, а завтра вставать с зарей. Откидываю мохнатое одеяло и... сквозь весьма тощую подушку что-то кирпичом давит в скулу. Вытаскиваю увесистый том. Библия. Заботливая администрация печется не только о теле, но и о душе постояльцев...
...Мои железнодорожные дела, ради которых я прилетел в столицу Испании, ежедневно занимали утро и часа три-четыре после обеда. Так что время побродить по Мадриду оставалось. Нашел я и старого знакомого — Фелисиано Родриго Лоренте. Его отец и мать вместе с сотнями других детей девятилетними были вывезены сорок шесть лет назад из пылающей Испании в нашу страну, где обрели второй дом — учились, работали, создали семью. Их я хорошо знал. Фелисиано рос и учился в Москве, а когда родители, заболев, умерли в один и тот же год, уехал на родину, где осталось множество родственников. Сейчас ему двадцать пять лет, он работает переводчиком в одной из фирм, торгующих с Советским Союзом, а когда в Мадрид приезжают группы наших туристов, Фелисиано подрабатывает в качестве гида.
Читать дальше
