Сид Филд - Киносценарий - основы написания

– Нет, – отвечает Гиттес. – Думаю, я бы вас запомнил.

– И так как вы согласились со мной, что мы никогда прежде не встречались, вы должны также согласиться, что я никогда не нанимала вас шпионить за моим мужем, – говорит она.

Когда женщина уходит, ее адвокат вручает Гиттесу исковое заявление, которое может привести к отзыву лицензии, скомпрометировать его и подорвать репутацию.

Гиттес не понимает, что происходит. Если эта женщина – реальная миссис Малрэй, то кто была та, которая наняла его, и зачем она это сделала? Еще более важно понять, кто нанял ту женщину, которая наняла его? Гиттес понимает только, что «похоже, кто-то заработал много неприятностей», раз он давит на детектива. «Я хочу разобраться, кто это делает и почему, – говорит Гиттес. – И не собираюсь, так сказать, попадаться со спущенными штанами». В этом состоит драматургическое предназначение Гиттеса, которое ведет его через весь сценарий до тех пор, пока он не находит разгадку.

Итак, драматургический замысел («Мой муж… Кажется, он встречается с другой») задает направление сюжета, а направление, напомню, это линия развития.

В интервью, которое я взял у Роберта Тауна, он сказал, что подошел к «Китайскому кварталу» с той точки зрения, что «за некоторые преступления наказывают потому, что это можно сделать. Если вы кого-нибудь убили, ограбили или изнасиловали, то вас поймают и посадят в тюрьму. А люди, совершившие преступление против общества, не только избегают наказания, но и получают вознаграждения, их именами называют улицы, в мэрии вешают мемориальные таблички с этими именами. И это – главное в данной истории».

«Знаешь что, Джейк? – говорит Кёрли Гиттесу на второй странице сценария. – Слушай, я ее убью», – продолжает он, имея в виду свою жену.

А Гиттес отвечает ему пророческими строками, которые иллюстрируют точку зрения сценариста: «Чтобы убить кого-то – да кого угодно! – ты должен быть богат, и тогда тебе все сойдет с рук. Думаешь, ты из такого теста, думаешь, тебе это удастся?»

Кёрли, конечно, не может сойти с рук убийство, но вот Ной Кросс, отец Эвелин Малрэй, бывший главой Департамента водо– и энергоснабжения до прихода Холлиса Малрэя, может избежать наказания. В конце фильма мы видим, как Ной Кросс после убийства Эвелин Малрэй уводит в ночь свою дочь/ внучку. Это подтверждает точку зрения Тауна: «Чтобы убить кого-то – да кого угодно! – ты должен быть богат, и тогда тебе все сойдет с рук».

Этот анализ подводит нас к главному преступлению, о котором рассказано в фильме «Китайский квартал»: созданию схемы воровства воды, известной как «похищение долины Оуэнс». Этот политический скандал составляет фон, на котором разворачивается действие фильма.

В 1900-е годы Лос-Анджелес, «город, построенный на пустыне», как напоминает нам бывший мэр Багби, рос и расширялся так быстро, что буквально убегал от воды. Чтобы выжить, город должен был найти другой источник воды. Лос-Анджелес находится совсем рядом с Тихим океаном. «Вы можете плавать в нем, рыбачить, но вы не можете из него пить, и вы не можете поливать его водой свои лужайки и орошать ей свои плантации апельсинов», – аргументирует свою точку зрения Багби.

Ближайшая к Лос-Анджелесу вода имеется в реке Оуэнс, которая течет по долине Оуэнс, зеленой и плодородной области, расположенной примерно в 250 милях к северо-востоку от Лос-Анджелеса. Группа бизнесменов, общественных деятелей и политиков (некоторые назвали бы их «проницательными людьми») заметила потребность города в воде и задумала реализовать некую преступную схему. Они приобретают права на пользование водными ресурсами до самой реки Оуэнс (при необходимости – силой), а затем скупают бесполезные земли в долине Сан-Фернандо, что примерно в 20 милях от Лос-Анджелеса. После этого они выпускают облигации займа для финансирования строительства акведука длиной 250 миль от долины Оуэнс через палящую пустыню и холмистые предгорья долины Сан-Фернандо. Провернув это дело, они продают теперь уже «плодородную» землю в долине Сан-Фернандо городу Лос-Анджелесу за огромную сумму – 300 миллионов долларов.

Таков был план. О нем знали федеральное правительство, газеты, местные политики. В нужное время власти должны были «повлиять» на население Лос-Анджелеса, чтобы получить возможность выпуска облигаций.

В 1906 году Лос-Анджелес оказался в эпицентре засухи. Дела шли все хуже и хуже. Людям запрещали мыть повозки, поливать газоны, контролировался даже слив в унитазах. Город высох; цветы умерли, лужайки порыжели; газеты пугали жителей заголовками «Лос-Анджелес умирает от жажды!» и «Спасите наш город!». А в это время, чтобы усилить зависимость изнывающего от жажды города от воды и заставить горожан разрешить выпуск облигаций, Департамент водных ресурсов и энергетики сбрасывал тысячи галлонов воды в океан.